F 20. Балансировать на грани - [7]

Подбежали врачи, поднимая шум вокруг разрыдавшейся девочки. Ребенок бы не плакал, если бы мамаша своим ужасом не перепугала ее до потери пульса.

— Кто подпустил к моему ребенку психа? — визжала женщина. Кто-то ее поддержал, ко мне обратились несколько взглядов, не предвещающих ничего хорошего.

— Все, все, я ухожу! — всплеснул руками, развернулся и быстро пошел к дому, слыша вслед: «вы слышали, он представился врачом»?!

Да, наверное, не следовало этого делать. Просто, в экстремальной ситуации все остальные чувства отключаются. Мозги у тебя отключаются, придурок. Слабый пульс появился практически сразу. Девочка бы пришла в себя даже при помощи того мужчины, возможно, я спас ее от пары сломанных ребер.

Надо же было вылезти вперед! Хотел же просидеть это вечер тихо! Не привлекая внимания! Получить зеленую галочку в журнале «доктора».

— Молодой человек, Баль, так, кажется? — догнал меня на полпути к входной двери один из врачей скорой помощи.

— Кажется, так.

— Вы спасли жизнь этой девочке, мы бы хотели поблагодарить Вас и…

— А можно об этом забыть, будто меня там не было? Понимаете, — начал объяснять, видя изумленные глаза молодого врача, — по некоторым причинам, я не должен был играть в супермена, и если об этом узнают…в общем, давайте вычеркнем мою фамилию, хорошо?

— А что мне написать в отчете?

— Напишите, что Вы ее откачали. И передайте мамаше, чтобы лучше смотрела за девочкой.

Схватив куртку, я быстро вышел на улицу. Прогулка казалась жизненно необходимой процедурой, до возвращения в комнату.

Гребанные клоуны, гребанная мамаша! Девочка действительно чуть не утонула. Меня трясло от негодования, а, может, от страха за ребенка.

Быстрым шагом добрался до парка и гулял там около получаса, стараясь ни о чем не думать, успокаиваясь. Получалось плохо. Если ты часто видишь смерть, ты начинаешь относиться к ней проще, как к чему-то неизбежному, неотвратимому. Нет, привыкнуть невозможно. Скорее, ты принимаешь ее, смиряешься. Но стоит на несколько лет отойти в сторону, абстрагироваться, перестать с ней бороться, то при следующем столкновении тебя снова начинает трясти от ужаса.

Откачал бы этот мужчина ребенка? А что было бы, если бы никто не увидел, как девочка тонет?

Выживет ли она? Шансов много, но возможно всякое. И отек легких, и остановка сердца. Надеюсь, мамаша сознательно отнесется к лечению. Ни единого к чертовой матери сомнения, если родители откажутся от госпитализации, если врачи не увидят опасности, если девочка умрет через несколько дней — в ее смерти буду виноват только я.

Мимо пробежал спортсмен, быстро обгоняя меня и устремляясь вперед, легко касаясь кроссовками асфальта. Взглянув на свои кеды, я тяжело вздохнул — одежда явно не для бега, но что поделаешь? Побежал следом.

Очень хотелось вернуться, попросить докторов, чтобы тщательно обследовали девочку, хотелось попросить ее мать, настоять на госпитализации ребенка… Никто не будет слушать отстраненного врача, а я давно уже сжег свой диплом, чтобы не занимал места на полках.

Бегал я долго, вернулся домой вспотевший, усталый, запыхавшийся.

— Ну, слава Богу! Мы тебя уже потерли! — всплеснула руками Катя. Ее муж, Михаил, начал ее успокаивать, шепча что-то вроде: я же говорил, что он вернется. Девушка Аля тоже была здесь, почему-то не уехала со всеми гостями. Она скрестила руки на груди и смотрела на меня… «как-то странно» — это самое неподходящее выражение из всех, что только можно подобрать, но иного у меня не получилось. Наверное, выглядел я ужасно, не говоря уже про запах пота, струйки которого до сих пор скатывались между лопаток. Мне хотелось в душ, хотелось переодеться в более подходящую одежду и побегать еще. Мне хотелось оказаться в своей комнате.

— Олег, тебе не следовало вмешиваться сегодня, — наконец, сказал сестра. Я и без нее знал, что не следовало. На мгновение перед глазами возникли стены психбольницы, даже пришлось качнуть головой, чтобы прогнать иллюзию.

— Единственное, что мне следовало, — воскликнул я, яростнее, чем следовало, реагируя на разочарованный взгляд сестры, — утопить в бассейне ее мамашу, которая доверила ребенка двум сумасшедшим теткам, разукрашенным в стиле Джокера!

Эффект был восхитительный. Именно в такие моменты начинаешь понимать, что никто из твоих близких, хм, друзей, не верит в твою невиновность.

«А ведь он может», — настолько ясно читалось на лицах присутствующих, что я усмехнулся.

— Подожди, что ты такое говоришь, Катя, — возражает девушка Аля, — он же спас ребенка, пока мы все испуганно таращили глаза! А мамаша этой девочки, действительно, непонятно чем занималась с Павлом в беседке в саду.

Называется, помощь пришла, откуда не ждали. Но разговор этот пора заканчивать, я повернулся в сторону входной двери и совершенно серьезным голосом произнес:

— Эмиль, пойдем, — кивнул головой и пошел к лестнице. Тишина, ударившая мне в спину, была лучшей наградой, за мой необдуманный подвиг.

С Эмилем мы мылись в душе, после чего, улеглись на мою кровать, я даже уступил ему свою подушку и подвинулся, чтобы парню было комфортно. Он не любил, когда я касался его во время сна. Наверное, я не нравился Эмилю, или же, он не является геем. Скорее всего. Впрочем, я этого еще не решил.