Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - [104]
«Time Machines возник в то время, когда я развлекался дома с модульными синтезаторами, – говорит Макдауэлл. – Мы всегда помнили о том, что определенные тона способны вызывать интересные ощущения, когда вы задаете и поддерживаете какую-то частоту, тем самым влияя на настроение или сознание. Однажды я экспериментировал с модульными синтезаторами, искал тона, которые могли бы длиться и длиться, и тут подумал: круто, в этом есть что-то очень интересное». Макдауэлл привез свое оборудование в штаб-квартиру Coil, чтобы поставить эксперимент на них. Они немедленно начали терять связь с реальностью безо всякой помощи веществ, и Макдауэлл понял, что оказался прав. Вместе с Бэлансом он попал под очарование оккультной силы «Чаконы фа-минор» органиста и композитора XVII века Иоганна Пахельбеля; теперь, слушая непрерывный органный гул Макдауэлла, они вернулись к прежним разговорам о растворяющих время качествах музыки Пахельбеля. Так они начали творить собственную машину времени.
«Мы все пришли к выводу, что дело того стоит, – продолжает Макдауэлл. – Изначально планировалось сделать один трек длиною в целый CD. Мы хотели использовать только модульные синтезаторы, ничего цифрового, лишь старые инструменты – за десятки лет использования они будто зажили собственной жизнью. Схемы переколбашивает, звук становится непредсказуемым – вы ни за что не сможете целиком его повторить другими средствами. Многие композиции были длиннее, чем финальные варианты; мы выделяли фрагменты, которые действительно переносили нас во времени.
Мне не понравилось, что мы дали трекам названия наркотиков, – вздыхает он. – Это невероятно вторично. Композиции были психоделическими и безо всяких наркотиков. Не то чтобы я сильно волновался на этот счет, но после думал, что мы продешевили. Да, наркотики – неотъемлемый элемент опыта Coil, и яростные психоделические эксперименты составляют важную часть нашей жизни, но та пластинка была не об этом. Возможно, Бэланс пытался как-то связать ее с идеей, что Coil – психоделические разведчики, и для него эти названия что-то значили. Я не хочу его расстраивать, поскольку знаю, что эта мысль ему очень дорога. Кстати, там был наркотик, который никто из нас никогда не пробовал, телепатин. Вы эту штуку хрен достанете! Гребаный тростник, растущий где-то в джунглях Южной Америки. Он даже не считается хорошим психоделиком, его принимают вместе с ДМТ, чтобы разнообразить трип, а название мы взяли, потому что оно хорошо звучит. Но мы и так напрямую передавали друг другу свои мысли. Нам он не требовался».
К моменту выхода в 1996 году All The Pretty Little Horses Кэт и Тибет находились в процессе расставания. «Мы отдалялись друг от друга, – рассказывает Кэт. – Это было очень тяжело. После нашего разрыва я еще полгода всячески пинала себя, а когда дела совсем ухудшились, старалась все исправить. Буквально молилась этой тибетской богине: пожалуйста, пусть мы снова будем вместе. Я хотела вновь в него влюбиться, он чувствовал то же самое. Мы перестали любить друг друга; пришло время двигаться дальше. В мае 1996 года, когда у нас остановился Кристоф Химанн, мы расстались окончательно. Я сказала Тибету, что все кончено, я уезжаю. Я не хотела разрушать отношения – лишь убраться из этого дома. С меня хватило темных коридоров, картин, антикварной мебели и ежедневного, круглосуточного присутствия Тибета. Это невероятно тяжело. Тибет был везде. Хоть этот дом купили мы вместе, там повсюду отпечатки его личности. Меня это душило. В плане личной заботы ему требовалось больше, чем я могла дать. Думаю, Андрия лучше справляется с этим, поэтому подходит ему больше». Тибет познакомился со своей будущей женой Андрией Дедженс по телефону – она ответила на его звонок в офис Ника Кейва, где работала тогда. Через несколько месяцев после отъезда Кэт Дедженс поселилась в его доме.
Хильмар Ёрн Хильмарссон
Год оказался богат на новые увлечения Тибета. Как-то раз они с Дедженс ужинали в компании д’Арч Смита, и Тибет вскользь упомянул, что ему надоело коллекционировать эзотерическую прозу с ее зачастую ограниченной точкой зрения на Англию. Чтобы поощрить его интерес, д’Арч порекомендовал Тибету прочесть «Этюды о смерти» графа Стенбока[173], сборник фантастических рассказов о сверхъестественном. Уранический стих Стенбока фигурировал в исследованиях Смита о гомосексуальных поэтах конца XIX – начала XX века «Love in Earnest». Он сказал, что Стенбок был наркоманом и алкоголиком, умершим в 1895 году в возрасте 35 лет, и добавил, что у Эдвина Паунси есть его невероятно редкая книга.
«Я просто должен был заполучить эту книгу, – говорит Тибет. – Я взял у д’Арча телефон, позвонил Эдвину и спросил, сколько он за нее хочет. Тот помолчал, а потом без лишних слов назвал цену, оказавшуюся довольно высокой. Я еще не видел книгу, не знал, как она выглядит, но ответил „да“. На следующий день я приехал к нему, оказалось, что „Этюды о смерти“ размером с издания Ladybird[174]. Я пришел в такой восторг, что у меня задрожали руки. Эдвин спросил мое мнение, и я ответил, что беру. Он предложил мне прочитать хотя бы фрагмент, но я отказался, меня все устраивало. Я очень обязан Эдвину. Благодаря его щедрости и чувству юмора я обрел один из самых сильных источников вдохновения в зрелом возрасте».
