Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - [102]

«День выступления я провел с Джимми Пейджем[170], – невозмутимо говорит Бриз, – нашим с Баксом другом. Потом отправился в часовню Союза, где познакомился с Тибетом, Бэлансом и Слизи. Концерт мне понравился. Тибет – талантливый артист, его группа очень хороша вживую. Я едва не пропустил собственный выход, не услышал, как меня звали на сцену, но потом сыграл, и все было здорово. Я понятия не имел, насколько хорошо у меня получилось, но на следующий день меня пригласили ребята из Coil, и так я оказался на Moon’s Milk. По сути, мое прослушивание и стало тем, что вы можете услышать на пластинке».

«Уильям Бриз великолепен, – соглашается Макдауэлл. – Слизи и Бэланс знали его через свои оккультные связи, и он действительно очень крут. Мне он понравился потому, что выглядел очень обычно, прямо как бухгалтер, но не дорогой корпоративный бухгалтер, а более потрепанный и дешевый. Он ошеломительно играл на альте. Особенно хорошо, что он не всегда попадает в тон». На Moon’s Milk действительно доминирует альт Бриза, придавая ему более традиционную лирическую атмосферу по сравнению с другими записями Coil. В его манере слышится сочетание стиля Тони Конрада и Джона Кейла времен The Velvet Underground, а Макдауэлл, Слизи и Бэланс подкрепляют ее блистательной электроникой и народными мелодиями, творя причудливую англо-американскую смесь традиционного фолка и современного авангарда.

«Все треки солнцестояния мы записывали на верхнем этаже дома в Чизике, – продолжает Макдауэлл. – В студии было маленькое окно с видом на парк. Руководил сессиями Бэланс, однако он не использовал музыкальные указания, а описывал атмосферу или идею, которую хотел воплотить в звуке. Я не слишком хорошо помню, как там все происходило. Помню только „A Warning From The Sun“, когда вся комната просто тонула в нойзе». Воспоминания Бриза более подробные. «Каждая сессия отличалась от другой, – рассказывает он. – Иногда у Бэланса были четкие идеи, которые он пытался выразить, отсылая к предыдущим трекам, а иногда он делал это полувербально. С ним можно творить почти телепатически. Слизи – блестящий музыкант, и студия – его подлинный инструмент. Как с продюсером с ним тоже очень комфортно. Трек „Moon’s Milk“ был первым или вторым из записанных. Не думаю, что записи альта потом наложили друг на друга в несколько слоев, хотя такое впечатление может создаваться, поскольку я использовал технику игры двойными нотами. Вокальные партии уже были записаны, и мне оставалось только попасть в них». Бэланс напел Бризу «Bee Stings», которая появилась на альбоме Summer Solstice, и тот создал аккомпанемент из неровных мелодий, воплощающих образ бесконечных волнующихся летних полей, где слышно жужжание насекомых. Бэланс ссылается здесь на своих любимых писателей – в частности, на ирландского мистика Джорджа Рассела (1867–1935), известного как АЕ, или Эон, теософа, видевшего начальные формы богов в глазах ирландских фермеров и чувствовавшего повсеместное присутствие в родных краях сверхъестественных созданий. «В строках „Не верьте АЕ, смотрите сами в летние поля“ я призываю к экспериментальным прогулкам и паломничеству, – писал он на сайте Brainwashed. – Выходите из дома, путешествуйте! Это и путь, и цель».

«The Auto-Asphyxiating Hierophant» с альбома Autumn Equinox – образцовая запись Бриза, высекающего одну неистовую мелодию за другой. «Когда мы записали „Hierophant“, Слизи спросил, откуда я это все взял, – вспоминает Бриз. – И я рассказал ему о своем путешествии по Лондону, городу, претерпевшему все те войны, разрушения и эпидемии, что происходили здесь в течение столетий, начиная от Боудикки[171] и заканчивая Второй мировой. Тогда я действительно был настроен на эту волну. Autumn Equinox создавался практически с нуля. Большую часть времени Бэланс находился внизу, спал или чем-то занимался, но при этом все равно был рядом (он так умеет), а мы со Слизи и Дрю работали. На Autumn Equinox я чувствовал себя свободнее, так как у нас было меньше предзаписанного материала, задающего гармонию или мелодию. „Hierophant“ и версия „Amethyst Deceivers“ звучали более композиционно выстроенными, по крайней мере для меня, хотя по сути были импровизациями. Для разнообразия я играл на гитаре. Позже Бэланс использовал ошибки как трамплины в работе с текстами: например, место, где я сбивался и фальшивил, он сочетал с фрагментом, где персонаж песни шел пьяным. Работая над окончательным вариантом, Бэланс и Слизи очень внимательно и чутко прослушивают весь материал».

Трек «Amethyst Deceivers»[172] назван в честь гриба и замышлялся как образное воплощение «мест, куда они могут вас увести». Предлагая множество альтернативных прочтений, он стал главным на концертных выступлениях Coil. Аметист, камень февраля, относится и к Бэлансу, и к Слизи. Подобно монаде Джона Ди, оккультиста елизаветинской эпохи, он, как считается, наделяет человека равновесием и силой. Веря, что камень излечивает от пьянства, римляне пили из кубков, инкрустированных аметистом. Некоторые до сих пор убеждены, что, если бросить аметист в бокал вина, опьянения не наступит. В этом смысле камень не помог. Песня открывается строками «Почитай грифов, / Ибо они – твое будущее», которые перекликаются со знаменитым стихотворением поэта-битника Лью Уэлча «Песнь грифа-индейки» 1971 года, где он повествует о своем желании стать добычей этих птиц: «Не бронзовый гроб, но медное крыло, / Вечно парящее над тобой, о совершенство, / Сладчайшие воды, величавая / Кружащая / Птица». В стихотворении описывается смерть, которой он себе желал: «Выпотрошенный на правильной церемонии, / Избавленный от того, что мне больше не нужно, чтобы скорее / Сгнить и найти / Новую форму». Уэлч обращался к иной форме магии, нежели Спейр и Бэланс, но у них была одна цель. В мае 1971 года он ушел с ружьем в горы Сьерра-Невада. Его тело так и не нашли.