Эйзенхауэр. Солдат и Президент - [38]

Пэттон подтянул дисциплину, его стремительные наезды в открытой машине с включенным звуковым сигналом и ревущими спереди и сзади машинами сопровождения производили впечатление на каждого в корпусе. Его цветистая речь и плохо скрываемое презрение к англичанам порождали гордость всем американским. Когда британские офицеры делали намеки на боевые свойства американцев, Пэт-тон громогласно заявлял: "Мы еще посмотрим", а потом спрашивал, где, черт возьми, были британцы во время кризиса в Кассерине. Но Александер приказывал Пэттону избегать боев и держаться подальше от беды.

Не имея возможности атаковать, вынужденный стоять в стороне, пока Монтгомери наносил решающий удар по Африканскому корпусу, Пэттон испытывал муки адовы. Он попросил Эйзенхауэра отпустить его обратно в Марокко, где он мог бы продолжать подготовку к вторжению в Сицилию. Эйзенхауэр пошел ему навстречу и заменил недавно прибывшим генералом Омаром Брэдли, своим старым товарищем по Уэст-Пойнту. Затем Эйзенхауэр сказал Александеру, что американцы должны иметь свой собственный сектор в финальной фазе тунисской кампании. Александер ответил, что американцы подвели в Кассерине, поэтому их место в тылу.

Эйзенхауэр говорил сдержанно, но весьма твердо. Он сказал Александеру, что Соединенные Штаты отдали британцам много своего лучшего снаряжения. Если американский народ почувствует, что их войска не будут играть значительной роли на европейском театре военных действий, то Эйзенхауэр будет настаивать преимущественно на азиатской стратегии. Но самое главное, продолжал Эйзенхауэр, это понять, что в окончательном разгроме нацистов американцы будут играть основную роль — и людьми, и ресурсами. И поэтому чрезвычайно важно, чтобы американские солдаты обрели уверенность в сражениях с немцами, а это невозможно сделать, сидя в тылу. Александер попытался отстоять свою точку зрения, но Эйзенхауэр не уступал, и Александер в конце концов согласился поставить 2-й корпус на линию фронта в районе Северного побережья.

Убедив несговорчивого Александера, Эйзенхауэр переключил внимание на Брэдли. Он сказал Брэдли, что, по его мнению, сектор, выделенный 2-му корпусу, мало приспособлен для наступательных действий, но настаивал, чтобы Брэдли преодолел трудности и доказал, что армия США "может действовать так, чтобы во всяком случае использовать полностью те ресурсы, которыми мы располагаем". Он наставлял Брэдли планировать каждую операцию "тщательно и скрупулезно, атаки поддерживать максимальной огневой мощью, не ослаблять давления на противника и убеждать всех, что мы делаем свою работу честно...". Закончил он пожеланием Брэдли не расслабляться.

Эйзенхауэр добавил, что ему доложили о пехотном батальоне, который потерял десять человек убитыми и запросил разрешения отойти в тыл на переформирование. С такими вещами более мириться нельзя. "Мы достигли той стадии, когда должны добиваться поставленных целей, а командирами управлять так, чтобы они обеспечивали необходимые результаты" *33.

Последнюю неделю апреля Эйзенхауэр провел в поездках по передовым позициям, увиденное его удовлетворило. Брэдли "делал большое дело", заключил он, ему было приятно услышать, как британский ветеран говорил, что 1-я американская пехотная дивизия — "одно из лучших тактических соединений, которое ему приходилось видеть" *34.

К первой неделе мая плацдарм Арнима сузился до районов, непосредственно прилегающих к городам Бизерта и Тунис. 7 мая британские войска вошли в город Тунис; в тот же день Брэдли послал Эйзенхауэру сообщение из двух слов: "Задание выполнено". 2-й корпус овладел Бизертой. Осталось только очистить Тунис от рассеянных по стране остатков войск Оси.

Последнюю неделю кампании Эйзенхауэр провел на фронте, и это произвело на него сильное впечатление. В феврале он писал Мейми, что, как только его подмывает пожалеть себя, он думает о "парнях, живущих в холодных горах Туниса в грязи, под пронизывающим дождем", и все тут же проходит *35.

В мае до него дошли сведения о газетной публикации про его мать; в статье говорилось о пацифизме Айды и о ее ироничном отношении к генеральскому званию сына. Айк написал своему брату Артуру, что "счастье их матери, которое она находит в религии, значит для него больше любых газетных выдумок", а о пацифистах высказался так: "Сомневаюсь, что кто-либо из этих людей, с их академической или догматической ненавистью к войне, презирают ее так, как я".

Он писал, что пацифисты, "возможно, не видели гниющих на земле трупов и не вдыхали вони разлагающейся человеческой плоти. Они не посещали полевых госпиталей, переполненных смертельно раненными". От пацифистов, писал Айк, его отличает то, что нацистов он ненавидит сильнее войны. И кое-что еще. "Моя ненависть к войне никогда не станет сильнее убеждения, что... выполнение приказов правительства в случае угрозы возникновения войны является долгом каждого из нас". Или как он сформулировал в письме своему сыну: "Единственный непростительный грех на войне — это невыполнение долга" *36.

13 мая капитулировали последние части Оси в Тунисе. Войска Эйзенхауэра взяли в плен 275 000 вражеских военных, более половины из них — немцы. Это больше, чем пленили русские под Сталинградом за три с половиной месяца до этого. Поздравления сыпались на Эйзенхауэра со всех сторон. Он сказал Маршаллу, что хотел бы на какое-то время расслабиться и отдаться чувству удовлетворения достигнутым, но не мог. "Я всегда предчувствую и уже в уме сбрасываю со счетов достижения и поэтому умственно устремляюсь вперед к новой кампании. По этой причине все крики о тунисской кампании оставляют меня совершенно равнодушным" *37.