Эйдолон - [10]

– Ты либо планируешь мое соблазнение, либо убийство, – сказал он невнятным от усталости голосом.

Длинные пальцы обхватили кубок, и Бришен поднял его в молчаливом тосте.

Ильдико поставила у ванны, там, где покоилась голова Бришена, маленькую скамеечку для ног, которая стояла у очага.

– Ни то, ни другое, – ответила она. – Я планирую вымыть тебе голову.

Ильдико дала ему время осушить вино, а сама приготовила неглубокое ведро, кувшины с холодной водой и кусок мыла.

– М-м-м, – одобрительно простонал Бришен, когда она нежно провела пальцами по его спутанным волосам. Реакция мужа вызвала ее улыбку. Ильдико закатала рукава, засунула подол халата под скамейку и принялась смачивать, намыливать и ополаскивать длинные локоны. Она попыталась представить мужа в почтенном возрасте, с серебристо-белыми прядями вместо терновых. Бришен по-прежнему будет так же красив и царственен, как и сейчас. Ильдико усмехнулась себе под нос, забавляясь мыслью, что когда-то находила его отвратительным.

Золотистый глаз уставился на нее.

– Что тебя забавляет, жена? – Вопрос перешел в стон, когда она стала массировать кожу головы.

– Я подумала, что ты слишком красив на свою беду.

– Все дело в шрамах. Они придают шарма.

Ильдико перестала улыбаться. Шрамы! Они будут сниться ей в кошмарах до самой смерти. Не потому, что делали его отвратительным, а потому что были нанесены с беспощадной жестокостью. Никогда в жизни она не думала, что прикажет кого-то убить, но сделала это с обидчиками мужа и не колеблясь приговорила бы их к смерти во второй раз.

Ильдико скрутила его чистые волосы в жгут, не обращая внимания на обвинения в том, что она пытается снять с него скальп. Протесты сменились блаженным стоном, когда она намылила его спину и провела ладонями по изгибу, где шея встречалась с плечом, а также по глубокой впадине позвоночника, разделявшего пополам твердые склоны спины.

Бришен снова запротестовал, когда она передала ему мыло с тряпкой.

– Дальше можешь мыться сам, а я пока наложу тебе еды и налью вина.

– Но ты сказала, что будешь играть для меня роль горничной.

– Синуэ не купает меня полностью.

Бришен хмыкнул.

– Какая жалость.

Он намылил тряпку и принялся скрести тело. Его хмурый взгляд не позволил Ильдико открыто рассмеяться.

Однако когда он встал и потянулся за протянутой сухой тканью, настал ее черед хмуриться. Движение заставило его повернуться, и Ильдико заметила уродливый темно-синий синяк на внутренней стороне бедра.

Она не стала отдавать ткань, а подошла ближе, пристально разглядывая синяк.

– Что это такое?

Мокрый и дрожащий Бришен оглядел свое тело, близкое к возбуждению. На лице снова заиграла слабая ухмылка.

– Доказательство моей всепоглощающей страсти к моллюскам.

Ильдико нахмурилась, осторожно проведя кончиками пальцев по темному краю синяка.

– Я об этом.

Бришен пожал плечами.

– Подарок от раздраженной коровы. Боец из меня лучше, чем погонщик скота. Меня словно ударили молотом по ноге.

Воспользовавшись тем, что жена отвлеклась, он выхватил у нее из рук теплую ткань.

– Нужно вызвать целителя.

Разумом Ильдико понимала, что волнуется понапрасну. Множество ночей Бришен возвращался с тренировок с синяками на коленях и шее, и все же она не могла ничего поделать со своей безграничной опекой.

Бришен словно догадался об источнике ее тревоги. Он пропустил меж пальцев ее влажную косу и мягко произнес:

– Я уже обо всем позаботился в дороге, Ильдико. Это пустяк и скоро заживет.

– Тебе все равно стоило поискать целителя.

Он обернул ткань вокруг талии и взял вторую, чтобы вытереть ноги.

– Я слишком торопился домой. Меня ждала жена. И еда. – На его губах заиграла ухмылка. Клыки обнажились во всей красе. – Естественно, это не одно и то же.

Она слегка шлепнула его по руке, прежде чем с визгом убежать, когда его ладонь опустилась ей на ягодицу.

За трапезой они рассказали друг другу о времени, проведенном в разлуке. Вылазка Бришена, вкупе с боями, дождем и разозленным скотом, звучала как сплошное бедствие. Он доедал третью тарелку, когда упомянул о корабле, перевозившем товары в Эскариэль.

– Мы заметили баржу по пути в Саггару. Думал, к этому времени они уже будут далеко вниз по Абсу. Отплытие пришлось отложить?

Ильдико откинулась на спинку стула, медленно вертя ножку бокала между большим и указательным пальцами.

– Можно и так сказать. В Гауре сочли забавным составить грузовой манифест на древнем языке.

Она поведала о визите посланника, своем гневе при виде манифеста, изложенного на храмовом языке, а также о долгих часах, проведенных в порту за переводом.

Тревога Бришена заставила раздражение Ильдико вспыхнуть с новой силой.

– Ты великолепная спутница жизни, Ильдико. Просто ситуация печальная. Я надеялся, что торговый обмен пройдет не так враждебно.

Она погладила его предплечье.

– Я тоже, но думаю, в будущем подобное не повторится. Видимо, кто-то решил проверить воду.

Бришен покачал головой.

– Можно подумать, не нашлось лучшего способа потратить свое и наше время впустую.

Он допил остатки вина и помог Ильдико встать. Его неповрежденный глаз был сонно прикрыт, а повязку, закрывающую второй глаз, Бришен снял еще во время купания. Рубцовая ткань пересекала изгиб вокруг пустой глазницы в виде короны бледных неровных линий.