Европолис - [26]
Об этой ошибке доктора распустила слух по всему городу жена начальника таможни, за глаза называемая Львицей, которая возненавидела Ласку с той поры, как приехал на каникулы ее старший сын Овидиу. Он учился на первом курсе медицинского факультета, и вся семья его величала «доктором». Отсюда произошла досадная путаница в званиях, что повлекло за собой и охлаждение взаимоотношений между таможенным управлением и портовой бактериологической станцией.
Вокруг девушки образовалось нечто вроде свиты, подобие маленького двора из рыцарей-соперников, повсюду следовавших за ней.
Принцесса Долларов, как многие называли ее, влекла к себе неведомыми чарами, словно таинственный уголок незнакомого континента. Из эскорта постоянных поклонников выделялся молодой брюнет с благородным греческим носом.
Фифаки Папагаланис после неудачного дебюта в афинских клубах и любовной интрижки в высшем свете был отправлен своим семейством замаливать грехи в Румынию, где его устроили под крылышко родного дяди на должность секретаря при греческом консульстве в районе нижнего Дуная, обеспечив ему карьеру дипломата.
С первого же дня своего появления в Сулине он приобрел титул законодателя мод. Галстуки он менял дважды в день. Пиджак, идеально сидевший на нем, и белые теннисные брюки с тщательно отутюженной складкой потрясали весь город.
Общительный, элегантный, он обладал приятным голосом и без труда вел светские разговоры. Он бегло изъяснялся на салонном французском языке, и единственное, что выдавало его, так это неискоренимое греческое «ц».
Его дядюшка, старый бонвиван, с большим житейским опытом, поучал племянника:
— Обеспечь себя смолоду, дорогой! Счастье стучится в дверь лишь однажды. «Черная жемчужина» в твоем распоряжении, стоит только протянуть руку. Решительно иди к цели. Смелость и настойчивость покоряют даже самых стойких женщин. Американец — старая лиса, но и ему некуда будет деваться, он тоже должен будет сдаться на милость победителя.
Но Эвантия оставалась все такой же, какой и была. Со всеми она говорила с одинаковой милой улыбкой, все так же искренне и простодушно, не отдавая предпочтения никому из воздыхателей, составлявших ее свиту. Ее блестящие глаза смотрели все так же ясно, открыто и невинно.
Она ничего не скрывала, так как ей нечего было скрывать.
Весь город был страшно удивлен, когда в один прекрасный день люди увидели американца распивающим турецкий кофе на борту яхты, принадлежавшей Европейской дунайской комиссии, а Эвантию играющей в теннис на спортивной площадке перед зданием этой комиссии.
«Ну, и какое это имеет значение?» — так сказал бы любой человек, никогда не бывавший в Сулине.
Но кто хотя бы на час высаживался на этой узкой полоске земли, тот прекрасно поймет все значение этого редкостного, возможно даже единственного события, отмоченного в протоколах Комиссии из жизни маленького международного порта в устье великой реки.
Американец и его дочь приняты в Комиссии…
Это чудо толковалось на все лады. Это был знак совершенно особого внимания. Это выходило за всякие рамки, попирало всяческие традиции, нарушало строгий этикет.
Никто из внешнего мира не мог проникнуть в замкнутый круг Комиссии.
Растерянный Стамати, услышав о неожиданной чести, которая была оказана его брату, немедленно послал мальчишку, чтобы тот сбегал за Логаридисом. Он чувствовал необходимость посоветоваться. Оба, Стамати и Логаридис, торопливо направились к зданию Комиссии, чтобы во всем убедиться своими глазами.
С набережной палуба яхты была видна как на ладони.
«Карлус Примус», яхта, принадлежащая Комиссии, которую попросту называли «Комиссионкой», белая, словно лебедь, стояла на якоре перед дворцом.
Лишь два раза в году, весной и осенью, появлялась она в устье Дуная, доставляя представителей государств, входящих в Комиссию, — они прибывали для проведения пленарных заседаний, ведущихся по строгому протоколу и в надлежащей торжественной обстановке, после чего всегда следовал традиционный банкет.
Остальное время яхта обычно стояла на якоре в Галаце перед зданием биржи и возила на прогулки членов Комиссии с их семействами. На яхте был уютный небольшой салон, каюты со всеми удобствами и превосходный повар-француз, прекрасный знаток своего дела.
На чистой блестящей палубе вокруг столика, утонув в глубоких английских креслах, сидели три человека и разговаривали. Это было время послеобеденного отдыха за чашкой кофе и сигарой.
Посредине сидел американец, зажав в зубах свою коротенькую трубочку. Справа от него, пуская дым через ноздри, курил египетскую душистую сигарету турецкий представитель в красной феске, сдвинутой на затылок, а слева восседал главный инженер, зажав между пальцев настоящую гаванскую сигару.
Геворг Сарадунгян, главный консул в Галаце, был одновременно и турецким представителем в Дунайской комиссии.
Султан Абдул Хамид беспощадно вырезал армян, но из них же выбирал себе дипломатов. Толстый низкорослый Геворг лоснился, словно маслина. Это был старый ворон с маленькими, хитрыми глазами, которые поблескивали сквозь очки.
Купец и дипломат, он совал нос во все дела, которые затевались на берегах Дуная.
Пожилые владелицы небольшого коттеджного поселка поблизости от Норвуда были вполне довольны двумя первыми своими арендаторами — и доктор Уокен с двумя дочерьми, и адмирал Денвер с женой и сыном были соседями спокойными, почтенными и благополучными. Но переезд в третий коттедж миссис Уэстмакот, убежденной феминистки и борца за права женщин, всколыхнул спокойствие поселка и подтолкнул многие события, изменившие судьбу почти всех местных жителей.
Книга «Шесть повестей…» вышла в берлинском издательстве «Геликон» в оформлении и с иллюстрациями работы знаменитого Эль Лисицкого, вместе с которым Эренбург тогда выпускал журнал «Вещь». Все «повести» связаны сквозной темой — это русская революция. Отношение критики к этой книге диктовалось их отношением к революции — кошмар, бессмыслица, бред или совсем наоборот — нечто серьезное, всемирное. Любопытно, что критики не придали значения эпиграфу к книге: он был напечатан по-латыни, без перевода. Это строка Овидия из книги «Tristia» («Скорбные элегии»); в переводе она значит: «Для наказания мне этот назначен край».
В книгу вошли повести «Ася», «Первая любовь», «Вешние воды». Тургенев писал: «Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь». В «Асе» (1858) повествование ведётся от лица анонимного рассказчика, вспоминающего свою молодость и встречу в маленьком городке на берегу Рейна с девушкой Асей. На склоне лет герой понимает, что по-настоящему любил только её. В повести «Первая любовь» (1860) пожилой человек рассказывает о своей юношеской любви. Шестнадцатилетний Владимир прибывает вместе с семьей в загородное поместье, где встречает красивую девушку, двадцатиоднолетнюю Зинаиду, и влюбляется в нее.
Сюжет названного романа — деятельность русской администрации в западном крае… Мы не можем понять только одного: зачем это обличение написано в форме романа? Интереса собственно художественного оно, конечно, не имеет. Оно важно и интересно лишь настолько, насколько содержит в себе действительную правду, так как это в сущности даже не картины нравов, а просто описание целого ряда «преступлений по должности». По- настоящему такое произведение следовало бы писать с документами в руках, а отвечать на него — назначением сенатской ревизии («Неделя» Спб, № 4 от 25 января 1887 г.)
Роман «Призовая лошадь» известного чилийского писателя Фернандо Алегрии (род. в 1918 г.) рассказывает о злоключениях молодого чилийца, вынужденного покинуть родину и отправиться в Соединенные Штаты в поисках заработка. Яркое и красочное отражение получили в романе быт и нравы Сан-Франциско.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (18811942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В пятый том Собрания сочинений вошли биографические повести «Борьба с безумием: Гёльдерлин, Клейст Ницше» и «Ромен Роллан. Жизнь и творчество», а также речь к шестидесятилетию Ромена Роллана.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.