Европейские негры - [32]

– Нет, я этому верю, робко сказал мальчик.

– Ну, чему же ты веришь, юноша?

– Тому, что вы любите сестру мою.

– Да что толку в моей любви? Хозяин велел смазливой девушке перейти жить вниз; он, видишь ли, хочет доставить ей безбедную жизнь – понял? А глупец, например, хоть бы я, который только тем и жил, что любовался на эту девушку, думал как бы жениться на ней, этот глупец осмеливается заметить, что нехорошо так поступать с бедною девушкою. Ну, конечно, ему велят убираться из дома, куда сам знает. Ну, понял, Август? Да, чувствую теперь, что с ума сойти не трудная штука!

– Вы говорите ужасно-сердито, сказал Август.

– Не понял, так погоди, птенец, все поймешь, когда присмотришься к тому, что делается на свете.

Бейль замолчал, погрузившись в глубокое, тяжелое раздумье.

– Послушай, Август, сказал он наконец тихо, без всякого оттенка всегдашней насмешки в голосе: – я хотел уйти отсюда завтра поутру; но теперь чувствую, что не могу ночевать с нею и с ним под одною кровлею. Я сейчас ухожу отсюда.

– Куда ж вы пойдете в такую темную ночь?

– Не беспокойся: я найду себе убежище от всяких неприятностей.

– Да неужели в-самом-деле вы уйдете сейчас? Ведь уж ночь и, посмотрите, какая темная.

– Нужды нет. Отправляюсь я без долгих сборов, как видишь. Богатства мои остаются здесь: наследуй их, птенец. Жаль только, что наследство неслишком-велико: две пары старых сапогов да поношеное белье. Были у меня часы, да заложены; если наберешь денег, выкупи их; а вот, пожалуйста, передай сестре – пусть носит на намять обо мне. Ну, прости же, мой милый. Ведь я тебя в-самом-деле любил: ты похож на нее. Обними меня, поцалуй и прости.

Он поцеловал в лоб мальчика, испуганного странными его словами, и пошел вниз по лестнице.

Все в доме было тихо. Но едва дошел Бейль до половины лестницы, как остановился и прижался к стене, увидев свет в корридоре нижнего этажа. Блаффер, с свечою в руках, возвращался в свою комнату. Его длинное худощавое лицо улыбалось. Когда дверь комнаты, в которой была спальня книгопродавца, затворилась за ним, Бейль осторожно сошел вниз и неслышными шагами пробрался к комнате, из которой вышел хозяин: туда, как знал Бейль, была переведена Мари, сестра Августа. Девушка сидела и плакала, закрыв лицо руками.

– Так, я знал, что вы здесь, тихо сказал Бейль.

– Не упрекайте меня, рыдая сказала она.

– Разве негде было уж искать убежища?

– Я давно искала себе места, но где найти? Кто возьмет служанку без рекомендации?

– А по-моему, можно было бы найти убежище от его преследований.

– Где же?

– Не дальше, как в канале. А если ты боялась одна искать этого убежища, я был бы тебе товарищем. Одно только пожатие руки твоей в последнюю минуту – и я был бы счастлив, умирая вместе с тобою. Но, поздно теперь говорить об этом. Я пришел проститься с вами, Мари. Простите же, Мари; дай Бог, чтоб ваша участь была счастливее, нежели была до сих пор. В последний раз дайте мне вашу руку, и он схватил и осыпал поцалуями руку её. – Простите; вспоминайте иногда обо мне. В вас было все мое счастье; оно погибло. Простите же, простите, Мари….

И он поспешными шагами ушел. Она упала на постель, рыдая.

Через две минуты молодой человек стоял уж у канала. Место это было пустынно, особенно теперь, в темную, холодную ночь. Он оперся о решетку канала и устремил глаза в глубину, где плескала вода о камни набережной, и тихо звали его к себе плещущие волны, обещая покой и отдых… Вся прошедшая жизнь припомнилась ему в последний час… Грустна и тяжела была эта жизнь, да пора расстаться с нею… Он оглянулся, чтоб проститься с миром.

В двух шагах от себя увидел он изумленными глазами человеческую фигуру, которая пристально смотрела на него. Он невольно содрогнулся.

– Долго вы заставляете ждать! насмешливо сказала эта фигура: – я жду: как-то броситесь в воду.

– Кто вы? Зачем вы здесь? проговорил смущенный Бейль.

– Кто я – вам нет нужды знать; довольно того, что я люблю смотреть на человеческие глупости. Ну, бросайтесь же скорее!

– Уйдите отсюда, наглец! Вы издеваетесь над несчастием.

– Не над несчастием, а над глупостью. Скажите, что вам за охота топиться?

– Верно, у меня есть причины быть недовольну жизнью, если я решился расстаться с нею.

– Очень может-быть; но бросаться в канаву все-таки глупо. И вот вам доказательство, что вы сами понимаете, как это глупо: ведь я вас не держу, а при мне вы не хотите топиться, значит, вы сами стыдитесь своего намерения. Предупреждаю же вас, что не уйду отсюда, пока не уйдете вы; предупреждаю также, что буду следить за вами. Идите же, вы видите, что теперь топиться вам неудобно на моих глазах.

В голосе этого незнакомца была такая холодная повелительность, его глаза так неподвижно устремлены были на бедного, расстроенного самоубийцу, что он совершенно упал духом, не находил в себе силы противиться ему и уныло пошел по улице, ведущей от канала в центр города.

VI. Вечер накануне Рождества

Комната почтенной вдовы Вундель едва-едва освещена тусклым огарком тоненькой свечи; в комнате холодно: печь была не топлена весь день; стол покрыт грубою и ветхою скатертью; вместо обыкновенного сытного ужина, стоит на нем только полуразбитая миса с вареным картофелем. Что это значит? Уже-ли почтенная вдова терпит горькую нужду? Нет; вслушаемся в её разговор с дочерью: он рассеет столь прискорбное предположение.