Европейская поэзия XIX века - [31]

Где найдем мы ее, как воспоем ее,

Вкруг колен ее руки сомкнем и прильнем?

О, если б ринулось сердце, встречая огнем ее,

Мощью грозных потоков или огнем!

Ибо звезды и вихри для девы света —

Как одеянья, как песни поэта,

Ибо звезды, взойдя, окружают кольцом ее,

Вихри песнь ей поют в бушеванье своем.

Ибо вьюги и бури зимы миновали,

И прошло это время снегов и грехов,

Этих дней, что любимых сердца разделяли,

Когда день убывал, ширя ночи покров;

Эти дни, словно горе былое, забылись,

И морозы убиты, цветы зародились,

И — цветок за цветком — весна наступает

В перелесках зеленых и в чащах лесов.

Камышом покрываются вздутые воды,

Ноги путников вязнут средь трав молодых,

Тихо свежее пламя юного года

Льется с листьев на цвет и с цветов на плоды.

И цвет и плод — словно злато и пламя,

И свирель вместе с лирой слышна над полями,

И копытце сатира дробит мимоходом

Плод каштана под сенью деревьев густых.

Пан при свете дневном, Вакх[49] во мраке вечернем,

Быстроногой лани быстрей,

Преследуют с пляской, поят восхищеньем

Вассарид и менад[50] — лесных дочерей.

И как губы, что радость таят, улыбаясь,

Так же нежно смеется листва, расступаясь,

То скрывая, то вдруг открывая зренью

Бога в пылкой погоне, беглянку среди ветвей.

С кудрями вакханки плющ ниспадает

На брови, скрывая очей ее свет;

Виноградная ветвь, соскользнув, обнажает

Ее грудь, часто дышащую в листве;

Виноград ниспадает под тяжестью листьев,

Но, весь в ягодах, плющ цепляется, виснет,

К блестящим телам, к ногам прилипает

Юной лани и волка, бегущего вслед.

УИЛФРИД СКОУЭН БЛАНТ Перевод В. Рогова

Уилфрид Скоуэн Блант (1840–1922). — Родился в графстве Сассекс. Дипломатическую карьеру начал в 1858 году. Его наиболее известная книга — «Любовные сонеты Протея» (1880). Страстный борец против колониальной политики империализма. В 1887 году был арестован в Ирландии на политическом митинге. Политические взгляды Бланта нашли свое выражение в его поэзии.

«Да, и в тюрьме есть радости свои…»

Да, и в тюрьме есть радости свои:

В час завтрака немало дней подряд,

Чтобы отведать крошек, воробьи

К решеткам камеры моей летят,

Паук плетет узорных кружев ряд,

Мышонок смелый слушает со мной

Шаги, тревожащие каземат…

С друзьями легок плен унылый мой.

А в сумерки в окне напротив тень,

Когда зажгутся лампы, мне видна —

То надзирателя проходит дочь,

И кажется: мила, добра она, Прекрасна…

Но прошел и этот день,

Мерцают звезды, опустилась ночь.

* * *

«Творить добро, пока еще я жив…»

Творить добро, пока еще я жив,

Быть отзвуком возвышенных идей,

Бороться, в мысль благую превратив

Безумные мечтанья юных дней,

Дать миру исцеленье от скорбей,

С лиц изможденных слезы отирать,

И облегчать страдания людей,

И сделать легкой тягостную кладь,

Став гражданином в братстве мировом,

Готовиться к лишеиьям вместе с ним,

Любовь даря, платя за гнев добром,

Победу одержать над злом земным,—

Свершив все это, умереть готов

Враг богачей, союзник бедняков.

ВЕТЕР И БУРЯ (Фрагменты)

Мне есть о чем сказать. Но как скажу я?

Мне есть что защитить. Но кто поймет?

И трону ль тех печальными словами,

Кого не тронул плачущий народ?

Как я скажу захватчикам о чести,

Об истине — владетельным лжецам,

О праве — королям, чья власть в бесправье,

О мире — злым и о добре — попам?

*

И все ж я говорю. Клянусь я небом,

Что высший долг свой выполнит поэт,

Коль вступится перед толпою сильных

За тех, кому защиты в мире нет.

Нет благодарности, но будет слава —

Не сразу же, но в будущих веках,

Когда забытых канцлеров поглотит

Былая ложь, распавшаяся в прах.

*

Да, ветер сеяли жрецы Ваала,

Но как о них сказать сумею я?

Ведь бурю пожинали англичане,

Мне земляки, а многие — друзья.

Вы, земляки, поборники свободы,

Болит моя душа от ваших бед.

Я промолчал бы о позоре вашем,

Когда б не кровь, что к небу вопиет.

*

Ума бахвальство! Дерзость грубой силы!

Богатства, правой мудрости враги!

Ты мнишь ли, Англия, что бог навеки

Обманут тем, кто ловко вел торги?

*

Ты заслужила ненависть людскую

И страх людской. Смертелен страх людской.

Ты попираешь слабых. Но слабейший —

И тот тебе удар готовит свой.

*

Дрожи: империю твою разделят,

Тебя на твой торгашеский безмен

Народы поместят. Взовьется чаша —

И не найдешь ты ничего взамен.

Без жалости к тебе твои владенья

Они вернут себе. На их морях

Твоим судам тогда не слать снарядов,

Что ныне сеют смерть, огонь и страх.

В дни торжества ты жалости не знаешь —

Не жди ее себе. Не станет зла,

И молча ты изведаешь презренье

Всех тех, кого любить ты не смогла.

Империя навеки распадется,

Свободы царство встанет, и тогда

Исправят зло, которое безумно

Творила ты в бездумные года.

*

Восточные народы возмужали,

Ты одряхлела. Зрелость к ним придет;

Ты сотни лет в безмолвии пребудешь,

Они же Землю поведут вперед,

И вы узнаете, о земли плача,

Где скорбно долгие века текли

Инд, Ганг и реки тихие Эдема,

Блаженное грядущее Земли.

Криница первых знаний человека,

Ключ мудрости, где он впервые пил,—

Вы вновь ему рассудок оживите,

Даруя щедро обновленье сил.

*

Нет, не до скорби мне. Внемли, Египет!

И в смерти ты погибель не снискал.

Внемли мне, Англия! Нельзя не внять мне.

Я должен был сказать. И я сказал.

ДЖЕРАРД МЭНЛИ ХОПКИНС

Джерард Мэнли Хопкинс (1844–1889). — Родился в семье дипломата, который в 1843 году издал книгу стихов и посвятил ее Томасу Гуду. Учился Д.-М. Хопкинс в Оксфорде. Был близок к прерафаэлитам. В 1866 году стал католическим священником и сжег нее написанные им к тому времени стихи, решив не писать их и в будущем. Преподавал древние языки в Англии и Ирландии. Похоронен и Дублине.