Европа между Рузвельтом и Сталиным. 1941–1945 гг. - [7]

Главная причина начавшейся после войны конфронтации, согласно мнению «ревизионистов», кроется в американской экономической и политической системе. Либеральная капиталистическая экономика США нуждалась в резком укреплении своих возможностей в области торговли и инвестиций. В противном случае могли проявиться присущие ей слабости, остановив быстрое поступательное развитие страны. Такой курс требовал и масштабного распространения политического влияния Америки. Историк У. Вильямс подчеркивает и выгодную для Вашингтона политику «открытых дверей», предполагавшую равный доступ США на все иностранные рынки, свободу торговли и ликвидацию протекционистских тарифов. Поскольку Соединенные Штаты являлись ведущей экономической державой, такая политика равных возможностей вела только к усилению американского доминирования в мире – как экономического, так и политического¹⁴. Пропаганда открытого мира, в котором США и СССР будут совместно следить за безопасностью, была отнюдь не ошибкой Рузвельта. В конечном итоге, целью Вашингтона было распространение “Pax Americana” на всю планету, где ведущую роль в поддержании порядка принадлежала бы США¹⁵.

«Ревизионисты», говоря о причинах вовлечения США во Вторую мировую войну, усматривают и их желание расширить свое влияние на мировую экономику, не дав Японии и Германии захватить столь необходимые Америке рынки. В ходе войны решалась также и проблема проникновения США в сферу влияния Британской империи, которая считалась одной из самых приоритетных. Что касается негативных оценок Вашингтоном поведения Москвы в странах Восточной и Юго-Восточной Европы, то здесь также многое зависело от политики «открытых дверей». Этот регион ранее не имел большого значения для США, но новый курс подразумевал активную борьбу и на этом направлении, конечной целью которого должно было стать ослабление России и рост конкурентных возможностей самих Соединенных Штатов.

С точки зрения «ревизионистов» советское руководство не могло терпеть подобную угрозу своим национальным интересам, тем более, что экономическое и политическое проникновение США в различные регионы сопровождалось воинственным антикоммунизмом. В ответ, СССР предоставил свободу рук революционным организациям и занялся укреплением своего влияния в тех странах, куда могли проникнуть американцы. По мере того как в Вашингтоне в 1944–1945 гг. все больший вес приобретали лица, придерживавшиеся самых негативных оценок внешней политики Москвы, отношения двух стран продолжали скатываться к конфронтации. Важнейшими вехами на пути к послевоенному противостоянию бывших союзников стал отказ США предоставить СССР большой кредит на восстановление своей экономики, давление администрации Трумэна на Кремль с целью адаптировать политику «открытых дверей» в Восточной и Юго-Восточной Европе, одностороннее решение Вашингтона оборвать поставки в СССР по ленд-лизу сразу после окончания войны, сопротивление американских представителей размерам советских репарационных требований от Германии и прекращение репарационных поставок в Россию из западных оккупационных зон Германии в мае 1946 г., использование Соединенными Штатами своей атомной монополии для получения контроля над экономикой Советского Союза и сопредельных ему стран. Когда же Вашингтон осознал, что Москва не собирается сдаваться и уступать американским требованиям, то приступил к созданию собственной сферы влияния. Его последующие действия привели к окончательному разделу Германии и Европы и жесткой конфронтации двух блоков.

С середины 1970-х – в 1980-х годах в западных странах стало набирать силу новое (компромиссное) направление в исследованиях истоков краха послевоенного сотрудничества стран Большой тройки и начала советско-американского противостояния – «постревизионистское». Относящиеся к нему историки – Дж. Гэддис, Г. Лундестад, А. Стефансон, Д. Ергин, У. Лот, Дж. Херринг и другие¹⁶ – стремились избегать одностороннего обвинения либо СССР, либо США в срыве сотрудничества и начале холодной войны, рассматривая происходившие события, оценки и решения лидеров государств, в широком историческом аспекте, учитывая многогранный комплекс взаимных отношений и взглядов. «Постревизионистская» школа, многие аргументы которой основаны на более солидной, чем у ее предшественниц источниковой базе, усматривает известную слабость позиций как у представителей «ортодоксального», так и «ревизионистского» направлений. Отмечается, что «ортодоксы» уделяли мало внимания объективным требованиям СССР обеспечения собственной безопасности, тогда как «ревизионисты» не обращали внимания на поведение Москвы в Европе, которое оказывало самое существенное влияние на американскую политику в 1944–1946 гг. В то же время эти историки фактически не имели доступа к советским источникам. «Ортодоксальная» и «ревизионистская» школы не пытались во всей глубине рассмотреть вопрос – было ли начало холодной войны неотвратимо вследствие роста противоречий между двумя различными социально-политическими системами (противоречий, которые обозначились уже по ходу борьбы с общим врагом), либо послевоенной конфронтации возможно было избежать, если бы сигналы, посылаемые сторонами друг другу, прочитывались бы правильно, и реакция на них была бы адекватной? «Постревизионисты», более беспристрастно рассматривая характер сотрудничества Москвы и Вашингтона в 1941–1945 гг., их геополитические интересы и действия, которые могли привести к росту обоюдного недоверия, поставили перед собой и другую проблему (напрямую связанную с взаимными оценками) – оправданно ли было ожидать от России и США правильного и быстрого понимания интересов друг друга в 1941–1945 гг., если до нападения Гитлера на СССР они имели очень незначительный опыт взаимоотношений? Насколько сильно в этом контексте было влияние традиционных взглядов, развивавшихся задолго до 1941 года, но столкнувшихся с необходимостью принять и объяснить союз в рамках антигитлеровской коалиции?