Европа. Борьба за господство - [49]

В 1748 году в Экс-ля-Шапель был подписан договор, покончивший с войной за австрийское наследство. В обмен на возвращение Луисбурга Франция согласилась уйти из Нидерландов, продемонстрировав тем самым значимость Европы для британских стратегов. Марии Терезии удалось сохранить для мужа императорский трон и большую часть своих территорий. Однако империя не смогла вернуть Силезию, которая осталась за Пруссией в знак признания «новой дипломатии» Фридриха. Австрия также вынуждена была отдать Парму, Пьяченцу и Гуасталлу, зато сохранила власть в Северной Италии. Французы выражали недовольство, в обиход вошла оскорбительная фраза «bête comme la paix» («глуп, как мир»); начались по-настоящему серьезные атаки на внешнюю политику старого режима, пусть они пока ограничивались второстепенными вопросами, наподобие более «внятной» поддержки претендента Стюарта в его борьбе против «английских Ганноверов».[294] Важнее всего считалось выйти победителями из нового витка противостояния с Британией.

На протяжении ста лет после заключения Вестфальского соглашения европейская геополитика определялась вопросами имперского наследия. Германия оставалась в фокусе внимания всех ведущих держав. Британия и Голландия сосредоточились на крепостях, которые образовывали «барьер» в Нидерландах против Франции, и на том, чтобы помешать французам укрепить свое влияние в Священной Римской империи. Для австрийцев империя являлась основным источником легитимности и могущества. Французы, в свою очередь, старались не допустить превращения Германии в базу, с которой возможно угрожать их восточным границам; они не желали, чтобы немцы, сплотившись под знаменами врагов, в особенности Габсбургов, превратились в соперника. Два новичка европейской сцены, Россия и Пруссия, воспринимали Священную Римскую империю как международное ристалище. Эти соперничества провоцировали активную колониальную конкуренцию за ресурсы и статус в Новом Свете, необходимые для усиления положения в Европе. Сами немцы, находясь в центре европейской государственной системы, сумели покончить с конфессиональным расколом и теперь сосуществовали в «геополитическом паноптикуме», где княжества в составе Священной Римской империи и их «гаранты» строго соблюдали правила цивилизованного поведения между собой и внутри своих границ. С другой стороны, немцы постоянно искали (но пока не нашли) этакий коллективный голос, способный превратить их из объектов в субъектов права.

К середине столетия определились победители и проигравшие. Турция так и не оправилась от поражения, понесенного под Веной. Шведы не смогли восстановить былую силу после Полтавы, а голландцы видели, что их страна медленно, но неуклонно идет к закату. Все эти три державы долгое время оставались значимыми, но теперь выбыли из числа главных игроков в схватке за господство в Центральной Европе. Как и с поляками, великие державы ныне беспокоила не их сила, а их слабость. Монархия Габсбургов перенесла болезненную операцию по отсечению территорий, но осталась по большей части целостной и была готова отомстить своим недругам. Крупными бенефициарами стали восточные государства – Пруссия, получившая в результате войны Силезию, и Россия, которая начала казавшийся неостановимым марш на запад. Франция, по контрасту, вполне оправилась после поражения в войне за испанское наследство, однако не смогла отнять у Габсбургов императорскую корону. Британия в свою очередь выстроила тщательно разработанную европейскую оборонительную структуру для защиты общего баланса сил и своего южного побережья, хотя упадок Голландии угрожал этой «архитектуре». Коротко говоря, два главных конфликта не получили разрешения: давнее англо-французское противостояние, вторая «Столетняя война», на сей раз с фокусом на Германию, и новая схватка за господство над Священной Римской империей между Гогенцоллернами и Габсбургами. Этим двум конфликтам предстояло слиться воедино, что имело революционные последствия для европейской системы в целом.

Часть третья Революции, 1756–1813 годы

Мы те, кем были на протяжении столетий, калейдоскоп политических конституций, легкая жертва наших соседей и предмет их насмешек, небывалых в мировой истории; мы разъединены и по этой причине слабы, хотя и сильны настолько, чтобы вредить самим себе, но в то же время бессильны спасти себя; мы равнодушны к чести своего имени, безразличны к соблюдению законов… великий, но и ничтожный народ, потенциально счастливый, а на самом деле глубоко несчастный.

Фридрих Карл фон Мозер, немецкий тайный советник, 1766 г.[295]

История Германии – это история войн между императором и князьями и государствами, войн между самими князьями и их государствами; история вседозволенности сильных и угнетения слабых; иноземных вторжений и иноземных интриг; насильственных захватов людей и денег, которым не придавали значения или частично покорялись; попыток принудить народ, либо неудачных, либо сопровождавшихся избиениями и разорением, что постигало равно невинных и виновных; история всеобщего беснования, смуты и неизбывных страданий.

Джеймс Мэдисон и Александр Гамильтон. Газета «Федералист», 19, 1787 г.