Эвридика - [22]
Эвридика (бросается к Орфею, обхватывает его руками). Подожди, прошу тебя, подожди. Только бы нам выбраться из ночи. Скоро утро. Подожди. Все Снова станет простым. Нам принесут кофе, тартинки…
Орфей. Слишком долго ждать утра. Слишком долго ждать, пока состаришься…
Эвридика (держит его в объятиях; уткнувшись головой ему в спину, умоляет). О, пожалуйста, любимый мой, не оборачивайся, не смотри на меня… Зачем? Позволь мне жить… Ты страшен, пойми, страшен, как ангелы. Ты считаешь, что весь мир идет прямо вперед, сильный и ясный, как ты сам, разгоняя тени, притаившиеся у обочин дороги… Но ведь много и таких, у которых нет ничего, кроме совсем крошечного огонька, слабо мерцающего под бичом ветра. А тени удлиняются, теснят нас, влекут, сбивают с ног… О, пожалуйста, любимый мой, не смотри на меня, не смотри сейчас на меня. Может быть, я не такая, какой ты хотел меня видеть. Не та, которую ты выдумал в первый день нашего счастья… Но ты ведь чувствуешь, что я рядом с тобой, не правда ли? Я здесь, совсем близко, это мое тепло, моя нежность, моя любовь. Я дам тебе все радости, какие могу тебе дать. По не требуй у меня большего, чем я могу, довольствуйся этим… Не смотри на меня. Позволь мне жить… Ну послушай, прошу тебя… Я так хочу жить…
Орфей (кричит). Жить, жить! Может быть, так, как твоя мать и ее любовник, с умильным сюсюканьем, с улыбочками, с уступками друг другу, со вкусной, сытной едой, после которой занимаются любовью и все улаживается. О, нет! Я слишком тебя люблю для такой жизни! (Оборачивается, смотрит на нее.)
Теперь они стоят лицом к лицу, разделенные ужасающей тишиной.
(Наконец глухо.) Этот толстяк обнимал тебя? Он касался тебя своими руками в кольцах?
Эвридика. Да.
Орфей. Давно ты его любовница?
Эвридика (теперь отвечает с такой же жаждой самобичевания) . Уже год.
Орфей. Правда, что ты была с ним позавчера?
Эвридика. Да, накануне того дня, когда я тебя встретила, он пришел ко мне вечером после спектакля. Он меня шантажировал. Он все время меня шантажировал.
Дюлак (входит внезапно). Признайся, что в тот день ты охотно уступила мне, маленькая лгунья.
Эвридика (вырываясь из объятий Орфея, бежит к нему). Охотно? Охотно? Я плевалась каждый раз, как ты меня целовал.
Дюлак (спокойно). Верно, голубка.
Эвридика. А как только ты уходил, я убегала, раздевалась догола, мылась, меняла белье. Разве ты не догадывался об этом?
Дюлак (Орфею). Вот дуреха!
Эвридика. Смейся, смейся, но я тебя знаю, тебе вовсе не хочется смеяться.
Орфей. Почему ты на «ты» с этим человеком?
Эвридика (невольно вскрикивает). Но я с ним не на «ты»!
Дюлак (насмешливо, Орфею). Вы видите? И все прочее в том же духе, милый юноша! Говорю вам, вы заблуждаетесь.
Эвридика. Не разыгрывай фанфарона, не такой уж ты победитель… (Орфею.) Прости, мой любимый, но в театре все говорят друг другу «ты». Венсан говорит ему «ты», мама говорит ему «ты», поэтому я и сказала, что я с ним не на «ты». Я с ним на «ты» не потому, что была его любовницей. А потому, что все с ним на «ты». (Замолкает, упав духом.) Ах, как трудно, как трудно всегда все объяснять!..
Орфей. И все-таки ты должна теперь все объяснить. Ты сказала, что в этот вечер он, как и обычно, тебя шантажировал. Чем же он тебя шантажировал?
Эвридика. Вечно одним и тем же.
Дюлак. Ну вот, теперь ты станешь сочинять, что целый год верила в этот шантаж, маленькая лгунья?
Эвридика. Видишь, ты сам признаешься, что целый год меня шантажировал!
Дюлак. Не прикидывайся дурой, Эвридика, ты ведь вовсе не глупа. Я тебя спрашиваю, неужели ты сама целый год верила в это?
Эвридика. Но тогда зачем же ты каждый раз угрожал, если думал, что я не верю?
Дюлак. Угроза стала простой условностью. Я делал это ради тебя, маленькая дрянная гордячка, чтобы у тебя было оправдание, будто ты вынуждена подчиняться, и ты могла не признаваться самой себе, что получаешь удовольствие. Вот что значит быть галантным с дамами.
Эвридика. Вот как — ты угрожал мне, а сам не верил в то, что говорил? Ты каждый раз обманывал меня? Каждый раз принуждал, а это была неправда, ты его не прогнал бы на самом деле?
Дюлак. Конечно, нет, дуреха.
Орфей. Чем он тебе угрожал?
Появляется молоденький администратор, хилый, нескладный .
Администратор (прежде чем заговорить, снимает свою крошечную шляпу). Он каждый раз угрожал ей, мсье, что прогонит меня с места.
Дюлак (при виде его взрывается). Да это же кретин! Вечно все теряет! Я не желаю держать у себя в труппе такого кретина!
Эвридика. Понимаешь, любимый, мальчуган совсем один на свете. У него десятилетний брат; они вдвоем живут на его заработок… И потом, это так несправедливо — все его ненавидят, только и думают, как бы выгнать его.
Администратор. Понимаете, мсье, на мне все чемоданы, все декорации, а я совсем один. (Без сил опускается на диванчик, плачет.) У меня никогда ничего не получится! Никогда не получится!
Дюлак. Э то же болван, говорю вам, болван!
Эвридика. Ты превратил его в болвана, оттого что вечно кричишь у него над ухом. Я уверена, что если бы с ним говорили тихо, он бы все понял. Послушай меня, миленький Луи…
Администратор. Я слушаю, Эвридика…
Пьеса Ануя, основанная на сюжете трагедии Еврипида, вскрывает состояние современного общества, его болезни — губительную для личности некоммуникабельность, стремление к успеху любой ценой, цинизм. При этом проблемы замалчиваются, а общество предаётся бездумным развлечениям, что в результате выливается в страшные социальные недуги — агрессию, ксенофобию, расизм.
Жан Ануй (1910 — 1987). Известный французский драматург. Комедии Ж. Ануя — трагикомедии, фарсы и водевили составили несколько циклов, каждый из которых, отличаясь тематическим и стилевым единством, во многом близок литературе экзистенционализма — проблемесуществования человека в абсурдном мире. Особое внимание в своих поздних произведениях Ж. Ануй уделяет извечному конфликту поколений, бессмысленности и бесперспективности политической борьбы, гнетущей повторяемости исторических ошибок и преступлений.
В основе спектакля лежит интеллектуальная пьеса Жана Ануя, которая, впрочем, служит лишь предлогом для данного сценического повествования — спектакль выходит далеко за рамки написанного. Действие разворачивается в послевоенной Франции, на некоем заштатном курорте, постояльцев которого призван развлекать небольшой оркестр.Каждый из оркестрантов рассказывает трагические эпизоды своей жизни, заново проживая их перед зрителями. Но это не просто история одного оркестра, это история всего человечества, причем преподнесенная нам под увеличительным стеклом, во всей своей правде и неприглядности.
Костюмированная драма «Бал воров» известного французского драматурга Жана Ануя, которую сам автор назвал «комедия-балет», сильно отличается от всех других его произведений. Компания мелких жуликов разрушает спокойствие курортного городка — самый удачливый из них похищает не только бриллианты, но и любовь местной красавицы. Ей приходится делать выбор между криминальным миром и миром высшего общества.
«Птички» Ануйя — остросатирическая комедия, отмеченная авторским сарказмом. Писатель использует старинную фарсовую традицию для создания обобщенного гротеска с нарочито подчеркнутыми отрицательными качествами персонажей. Образ Арчибальда — гошистского писателя, бывшего властителя дум молодежи, — представляет собой сгусток всех пороков. Он трус, позер, обжора, лодырь, лицемер, похотливый и гнусный развратник, подрабатывающий на «сексуальной революции». Под стать ему его родственники.Автор поместил всю компанию в экстремальную ситуацию, когда над их жизнью нависла угроза, что позволило ему обнажить неприглядное нутро каждого из персонажей.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.