Еврейское счастье военлета Фрейдсона - [95]
— Ты зимой мерзнешь? — специально перешел на ''ты''.
— А как же? — даже плечами пожала от моего ''дурацкого'' вопроса.
— Вот и наши бойцы мерзнут. Точно так же, как и немцы. Я тогда в госпитале лежал в Москве. Так вот… помороженных бойцов везли и везли каждый день. Наших бойцов. Весь госпиталь мазями и гноем провонял. Так, что и немцы, и красноармейцы были в одинаковом положении у Природы. Просто нашим людям некуда было уже отступать. Также, как сейчас в Сталинграде.
Ксения встряхнула мою запасную гимнастёрку с новыми знаками различия.
— Переодевайтесь, товарищ комиссар. И рассказывайте. Я пока другую вашу гимнастёрку подошью.
А я завёлся.
— Я вам так, бабоньки, скажу: если бы ''генерал Мороз'' воевал на нашей стороне, то я бы его расстрелял за вредительство, — принюхался и спросил. — Ужин не подгорит?
— Мы следим, не беспокойтесь, — уверили меня.
— Наши возвращаются! — воскликнула Завьялова.
Бросив пестик в миску, и вглядываясь в закатное небо из-под ладони, она от нетерпения подпрыгивала.
— Все по местам, — командует толстая повариха. — Извините, товарищ комиссар. Вы нам потом всё дораскажете. Нам наших героев сейчас кормить надо.
Садятся самолёты на дорогу и сразу заруливают каждый к своему капониру.
Четыре.
Восемь.
Двенадцать.
Поднятую пыль с дороги в степь ветер относит.
Где еще один?
Вот он. Садится последним. Номер на борту командира полка. С сердца камень свалился.
Все вернулись.
Люди вокруг улыбаются счастливо. Все вернулись.
Не каждый раз такое счастье бывает, чтобы все вернулись.
Политуправление фронта прислало мне все бумаги, и я вполне законно рассекал по расположению, отсвечивая красными звёздами на рукавах.
Провожал лётчиков на боевые задания.
Встречал с заданий.
Участвовал в разборах полётов.
Вечерами писал политдонесения ''наверх''.
Между этими основными событиями в жизни штурмового авиаполка как-то само собой наладилась работа партийной и комсомольской организаций. Они у нас были едиными с батальоном аэродромного обслуживания. Достаточно было по душам поговорить с коммунистами полка по-человечески, и они сами всё сделали. Мне осталось только утвердить эти решения и соответственно отослать бумаги в политотдел дивизии.
Прилетали с проверкой военный комиссар дивизии и начальник политотдела. Удивились появившейся в полку наглядной агитации и наличием у меня замполитруков в товарных количествах.
Их у меня пять. Парторг полка, комсорг полка, мой личный писарь и два исполняющих обязанности политруков в эскадрильях. Они теперь щеголяли старшинскими ''пилами'' в петлицах и звёздами на рукавах.
— Так вроде как это нигде не практикуется больше, — не то спросил, не то посетовал, не то поставил на вид мне дивизионный комиссар Курбатов.
— Но и никто не отменял этого положения, — возразил я.
— Лишь бы на пользу делу пошло, — поддержал меня начальник политотдела бригадный комиссар Щеглов. — Народ в полку бодрый. Уныния не наблюдается. Все настроены на победу.
— Добавлю, что помполитруки в эскадрильях взяли на себя повышенный риск, в случае сбития на задании и попадания в плен, их немцы сразу расстреляют только за звезды на рукавах. И уважения от лётчиков стало к ним больше, чем когда они просто были назначенные агитаторы в эскадрильях с неясным статусом. — Добавляю я. — Тем более, что никаких дополнительных льгот я им не дал. А положенных комиссаров в эскадрильях мне взять негде. В БАО и то нет комиссара, а есть исполняющий его обязанности младший политрук. В ротах политруков нет. Присматриваюсь к людям на предмет также поднять их от земли в ротные замполитруки.
— Нехватка младшего политического состава повсеместная, — сказал дивизионный комиссар. — Все пополнения такого рода идут на правый берег. Там очень существенная убыль политсостава. Гибнут смертью храбрых.
— Товарищ дивизионный комиссар, — предлагаю я. — мы же авиация. У нас народ в среднем имеет грамоту выше уровнем, чем по армии. Если организовать курсы политруков? Самим вырастить. Не ждать, когда пришлют.
— Пока вырастишь, полк уйдет на переформирование и тю-тю, — присвистнул Щеглов. — Нам новый полк присылают. Необстрелянный. Получается работа на чужого дядю.
— Так может изменить принцип комплектования. Не заменять сточившиеся полки, а добавлять в них лётчиков россыпью.
— Это у нас только твой Ворона такого добился через Хрущёва. Но, что позволено Вороне, то заповедано остальным соколам. Эти вопросы планируют в Москве и даже не в политуправлении. Лучше скажи, что у вас с ночными полётами?
— Летно-подъёмный состав по графику тренируется в ночных посадках на аэродром и в ночном ориентировании. Сами самолеты переоборудуются приспособлениями, которые не позволяют слепить летчика ни выхлопом мотора, ни пламенем огня бортового оружия. Полковой инженер Цалькович проявил тут просто незаурядные способности и энергию. Считаю, что необходимо его отметить.
— Ну, если ты так считаешь, то после первого успешного ночного налёта пиши на него представление на новый орден ''Отечественной войны'', - соглашается со мной бригадный комиссар. — Есть там, в статуте, такое положение…
Он слегка призадумался, а потом выдел наизусть.
Бывает и так… Нагнулся, чтобы гриб срезать, разогнулся, и все… ты уже совсем в другом месте. И не в Подмосковье, а вообще в каких-то неведомых горах. Не судьба, а просто анекдот: спустился с гор за солью, а тебя в армию забрали. На чужую войну в чужом мире, где нет двигателей внутреннего сгорания и даже дирижабли летают на паровых машинах. В этих условиях и приходится выживать студенту Тимирязевской сельхозакадемии Савве Кобчику. По местным меркам неграмотному, необученному солдату со странными идеями.
Если по воле рока ты оказался в чужом мире, будь осторожен, ибо разницу менталитетов никто не отменял. Другой мир — это даже хуже, чем эмиграция. Но что не убивает тебя, то делает сильнее. Послезнание развития техники становится не только благом, но и проклятием, привлекая внимание сильных мира того. И еще на ногах веригами повисла любимая жена с грудным ребенком. А вокруг война, которую историки потом назовут мировой. Поняв, что прогресс возможен только на основе реально существующих технологий и имеющейся квалификации туземных специалистов, Савва Кобчик не только патентует вещи «из будущего», но и окружает себя энтузиастами, которых достаточно «опылять» проверенными временем идеями и уводить от тупиковых решений — остальное они сделают сами.
Я не помню что произошло.Возможно будет трудно,возможно просто сложно,но я знаю себя.
Наш мир, как оказалось, не одинок. Другой мир был случайно открыт во время научного эксперимента, но его существование не разглашается учеными и их спонсорами, которые создали тайную организацию – орден. Своей главной целью орден декларирует заселение нового мира и незаметно для окружающих отправляет туда людей, которые здесь, на Старой Земле, посчитали себя лишними. Главный герой, неплохо устроенный в нашей жизни, лишним себя не считает, но однажды по ошибке попадает в этот новый мир с автобусом и тринадцатью юными красавицами из эскорта.
Я, Савва Кобчик, студент Тимирязевской академии, когда я попал в этот мир, то мне просто надо было выжить. И я отдался на волю течения жизни. А та потащила меня по течению вверх. В сферы, в которые я никогда не стремился и которые для меня зачастую непонятны. «Это надо всосать с молоком матери», — говорил мне генерал-адъютант ольмюцкого короля, и он оказался прав. Я постоянно попадаю в неприятные ситуации именно потому, что я даже не столько не знаю местных реалий, сколько их не чую. И не только пресловутое придворное общество, но и горские обычаи того народа, к которому я тут официально принадлежу.
Нежданная встреча в осеннем лесу перевернула всю жизни пенсионера. Получив способность ходить по реке времени, Дмитрий Крутояров даже не предполагал что к бонусам омоложения и долголетия, новой счастливой семье, он получит ежедневную напряженную работу снабженца в заповеднике ««Неандерталь»» за 40 тысяч лет до Рождества Христова. И таскать ему всё придётся из разных времён с приключениями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.