Еврейское счастье военлета Фрейдсона - [93]
— А если ночью налететь? — спрашиваю.
— Нет такой возможности у Ил-2, - поясняет инженер. — Выхлопные патрубки лётчика слепят.
— А если их удлинить?
— Мощность двигателя упадет, — констатирует Цалькович.
— А как на цель выходить? Как ее в темноте увидеть на земле? — Зиганшин выдаёт свои резоны. — Вам в ПВО легче было самолеты в небе ловить.
— А если пустить впереди наш связной У-2 с ФОТАБом[48].
— А что? Может сработать, — Ворона взялся рукой за подбородок и склонился над картой. — Только как садиться мальчики будут в темноте? Взлететь то можно и в сумерках. Или вообще засветло и бомбить в сумерках. Лишь бы пехота ракетам цель указала. Только тут всего один заход нужен бомбами и ЭрЭсами одновременно и домой. А вот ночную посадку надо отработать заранее, иначе побьются ''желторотики'' на родном аэродроме.
— Я могу корректировщиком к пехоте пойти, — предлагаю.
— Твоё дело, комиссар, будет макет сладить, — отрезал комполка. — В твоей храбрости никто не сомневается. Найдём корректировщика. И рацию ему дадим. Не только ракеты разноцветные.
Зазуммерил телефон. Комполка сам взял трубку.
— Ворона на проводе.
Помолчал с минуту.
— Есть, товарищ седьмой, ждём курьера и по получении бумаг вылет через полчаса.
Положил трубку и оглянулся к нам, сгрудившимся вокруг карты.
— Пока мы тут судили да рядили. Всё решили за нас. Приказ бомбить город уже сегодня. Но есть и приятные моменты. Если встретим вражеские бомбардировщики над городом, приказ их сбивать. Поощрять за это будут как истребителей. Может даже вкуснее.
Полк улетел на задание. Чтобы не маяться по аэродрому и не мешать людям, написал всем своим письма с указанием новой полевой почты, сдал конверты на КП. Даже Костиковой написал, хоть в душе и не простил я ее за аборт. Моего ребенка в помойное ведро выкинули.
Бойцы БАО строят новый навес. Пятеро тут каркас ладят из кривых брёвен. И еще с полуторкой четверо поехали косить рогоз на крышу в ближайших ставках.
Столяр что-то стругает. Ему первое задание — стол для макета.
Ушел в свою просторную землянку — там все же прохладнее, чем на улице, и вызвал к себе особиста. Тот так и не появился за сутки пред мои светлые очи. Очи, между прочим, непосредственного начальника. Такое поведение в армии борзостью называется.
Явился, не запылился. Доложился, дыхнув на меня свежим водочным перегаром. Синеглазый блондин под метр восемьдесят роста. Наглый. Самоуверенный. Таких бабы любят.
— Товааарищ капитаан, путееем снакомы: я политрук Тынис Ратас, оперупааалнамоооченый осопаго оттела в полку. Тумаю, са снакомство нам надо выииипить. — И вынимает из кармана широкого галифе бутылку водки казенной, с красной засургученной головкой.
— Убери, — приказываю строго. — День в разгаре. Работать надо, а не бражничать. Вам понятно?
Смотрит мне в глаза прямо, вертит бутылку в руках, не зная, куда пристроить эту немудрёную взятку. Непонятно ему.
— Убери, — повторяю. — А раз знакомиться пришел, то изволь. Пока капитан, но уже батальонный комиссар Фрейдсон Ариэль Львович, военный комиссар этого штурмового полка со вчерашнего дня. И если вы пропустили визит в полк члена Политбюро, то плохо работаете, оперуполномоченный.
— Эттто меняя не касаааитса, — возражает. — Я в полку толькооо карающий меч пааартии.
— А я в полку полномочный представитель этой партии. И вы, согласно уставу и положениям, мне непосредственно дисциплинарно подчинены. И если не хотите увидеть выговор вам на доске приказов на всеобщем обозрении, то прекращайте квасить, товарищ Тынис. Жду вас завтра с отчетом о положении в полку. Пока свободны.
Что ж, сам напросился, ''кровавая гэбня'', в сегодняшнем же политдонесении это эстонское пьянство надо мне обязательно отразить. Как и то, что его ''не касается'' безопасность члена Политбюро ЦК партии и члена Военного совета фронта. Вот интересно: Ворона в боевом донесении об этом писал?
Взял запасную гимнастёрку и пошел в столовую перешивать знаки различия. В землянке темновато. Нечего глаза ломать. А приказ со дня на день ожидается.
Подходя к навесу, слышу звонкий мелодичный голос. Приятней, чем у Костиковой, между прочим. Только жалостный.
— Что так грустно поёшь, красавица, — спрашиваю девчушку в расстегнутой гимнастёрке, рукава засучены, на голове цветастая косынка. Растирает в глиняной миске сурик. Самодельным деревянным пестиком.
Поворачивается. И, правда, красавица. Чем-то неуловимо на зенитчицу Рогожину с переправы похожа.
— Ой, товарищ капитан… — смущённо пытается встать с лавки.
— Сиди, сиди, — кладу руку на узкое девичье плечо и меня как током продёрнуло. Аж в голове слегка закружило от приятности ощущения. — Это для чего ты тут стараешься?
Если по воле рока ты оказался в чужом мире, будь осторожен, ибо разницу менталитетов никто не отменял. Другой мир — это даже хуже, чем эмиграция. Но что не убивает тебя, то делает сильнее. Послезнание развития техники становится не только благом, но и проклятием, привлекая внимание сильных мира того. И еще на ногах веригами повисла любимая жена с грудным ребенком. А вокруг война, которую историки потом назовут мировой. Поняв, что прогресс возможен только на основе реально существующих технологий и имеющейся квалификации туземных специалистов, Савва Кобчик не только патентует вещи «из будущего», но и окружает себя энтузиастами, которых достаточно «опылять» проверенными временем идеями и уводить от тупиковых решений — остальное они сделают сами.
Бывает и так… Нагнулся, чтобы гриб срезать, разогнулся, и все… ты уже совсем в другом месте. И не в Подмосковье, а вообще в каких-то неведомых горах. Не судьба, а просто анекдот: спустился с гор за солью, а тебя в армию забрали. На чужую войну в чужом мире, где нет двигателей внутреннего сгорания и даже дирижабли летают на паровых машинах. В этих условиях и приходится выживать студенту Тимирязевской сельхозакадемии Савве Кобчику. По местным меркам неграмотному, необученному солдату со странными идеями.
Я не помню что произошло.Возможно будет трудно,возможно просто сложно,но я знаю себя.
Наш мир, как оказалось, не одинок. Другой мир был случайно открыт во время научного эксперимента, но его существование не разглашается учеными и их спонсорами, которые создали тайную организацию – орден. Своей главной целью орден декларирует заселение нового мира и незаметно для окружающих отправляет туда людей, которые здесь, на Старой Земле, посчитали себя лишними. Главный герой, неплохо устроенный в нашей жизни, лишним себя не считает, но однажды по ошибке попадает в этот новый мир с автобусом и тринадцатью юными красавицами из эскорта.
Я, Савва Кобчик, студент Тимирязевской академии, когда я попал в этот мир, то мне просто надо было выжить. И я отдался на волю течения жизни. А та потащила меня по течению вверх. В сферы, в которые я никогда не стремился и которые для меня зачастую непонятны. «Это надо всосать с молоком матери», — говорил мне генерал-адъютант ольмюцкого короля, и он оказался прав. Я постоянно попадаю в неприятные ситуации именно потому, что я даже не столько не знаю местных реалий, сколько их не чую. И не только пресловутое придворное общество, но и горские обычаи того народа, к которому я тут официально принадлежу.
Нежданная встреча в осеннем лесу перевернула всю жизни пенсионера. Получив способность ходить по реке времени, Дмитрий Крутояров даже не предполагал что к бонусам омоложения и долголетия, новой счастливой семье, он получит ежедневную напряженную работу снабженца в заповеднике ««Неандерталь»» за 40 тысяч лет до Рождества Христова. И таскать ему всё придётся из разных времён с приключениями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Некоторым кажется, что прошлое ушло. Нет! Оно рядом с нами, и оно не любит, когда о нём забывают…
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.