Еврейский юмор - [3]

Другие шутки не имеют ничего общего с тем, что вызывает беспокойство евреев, но отражают определенные принципы, по которым работает ум еврея. Шутки, связанные с логикой и аргументацией, возникают непосредственно из переживания и находчивости евреев, так же как и те шутки, что касаются ассимиляции и вербальной агрессии.

Талмуд, один из краеугольных трудов иудаизма (другой – это, разумеется, Библия), очень часто требует нахождения логического решения в кажущихся неразрешимыми правовых и ритуальных вопросах. Наиболее широко изучаемый из его шестидесяти трех трактатов, Бава Меция, начинается с правовой головоломки.

Два человека приходят в суд, схватившись за одеяние. Каждый утверждает, что нашел его первым. Понятно, что никаких свидетелей этому нет. Тому, чтобы найти логический выход для определения законного владельца, посвящено несколько страниц Талмуда, и многие студенты ешивы тратят на это десятки часов.[4]

Вряд ли существует какая-либо другая культура, где так много людей занимаются столь замысловатыми правовыми вопросами. Вполне естественно, что пародии на дебаты, связанные с Талмудом, уже давно стали частью еврейского юмора.

Мужчину, которого застали с женой другого, привели к раввину.

– Вы презренный человек, – говорит ему раввин.

– Рабби, вы что, осуждаете меня прежде, чем дадите мне возможность доказать вам свою невиновность? Надеюсь, вы признаете, что я имею право иметь интимные отношения со своей женой?

– Безусловно.

– И вы допускаете, что человеку, обвинившему меня, позволительно иметь интимные отношения со своей женой?

– Само собой. Что за вопрос?!

– а может ли тот человек иметь интимные отношения с моей женой?

– Это отвратительно. Конечно – нет.

– Хорошо, Рабби, тогда все вполне логично. Вы сами признали, что мне позволительно иметь интимные отношения с той женщиной, с которой непозволительно человеку, обвинившему меня. Но в таком случае у меня есть еще больше оснований иметь интимные отношения с той женщиной, с которой это позволительно даже ему.[5]

Внутрисемейные отношения также занимают одну из центральных ролей в жизни евреев. И хотя семья важна в любом обществе, похоже, что евреи говорят об этом больше, чем представители других групп. Вот почему выражение «настоящая еврейская мать» стало означать чрезвычайно заботливую и беспокойную мать в любой этической или религиозной среде. Писатель-романист Герберт Голд как-то заметил, что когда говорят «семья», само собой напрашивается добавить: «еврейская», так же как при слове «рак» автоматически вылетает: «легких». Конечно, нельзя сказать, что описанные мной характерные черты относятся только к евреям. Если бы это было так, то еврейские шутки были бы малопривлекательными для неевреев. Однако тот факт, что евреи уже давно занимают видное положение в американских комедиях – за последние сорок лет около 80 % ведущих комедийных актеров страны были евреями,[6] – позволяет предположить, что еврейский юмор притягивает многих. При том, что все созвездие характерных черт евреев, описанных в этой книге, невозможно найти ни в одной другой группе (или в каком-то одном еврее), многие неевреи также разделяют одну или несколько навязчивых еврейских идей. Спросите американского итальянца: разве интенсивность отношений в еврейской семье выше, чем в итальянской? Нельзя также однозначно сказать, что евреи удерживают монополию в острословии, спорах и разногласиях. В самом деле, некоторые шутки, которые считаются еврейской классикой, имеют досадное обыкновение появляться в сборниках юмора других народов. Я был поражен, обнаружив в издании «Валлийские шутки» профессора Кристи Дэвиса следующую историю, чьи различные варианты появляются практически во всех основных сборниках еврейского юмора:

Валлиец (уроженец Уэльса, Великобритания. – Примеч. пер.) после кораблекрушения попадает на необитаемый остров. Когда его, по прошествии пяти лет подобрало проходившее мимо судно, экипаж был поражен, увидев, что весь остров оказался застроен замечательными строениями, которые возвел валлиец. С гордостью валлийский Робинзон Крузо провел капитана корабля по острову, показывая ему свой дом, мастерскую, электростанцию и пару часовен.

– Но зачем вам вторая часовня? – спросил капитан.

– Эта? – заметил валлиец. – Так я в нее не хожу.

Профессор Дэвис, который представил эту историю в качестве типичного примера валлийского юмора, признает, что эта история распространена и в том варианте, где главный герой – еврей. Но это совсем не означает, что в данной шутке можно использовать представителя любой национальности. Если в этой ситуации потерпевшим кораблекрушение окажется швед, итальянец или ирландец, замечает Дэвис, то это будет мало похоже на правду, поскольку шутка основана на том факте, что в иудаизме и валлийском нонконформистском протестантстве община не находится под контролем единого общепризнанного духовного лидера, вроде Папы Римского. В этих группах люди более склонны брать на себя функцию принятия решений о своих религиозных убеждениях и порядках, нежели подчиняться религиозным толкованиям и правилам, установленных другими.