Еврейские скрижали и русские вериги [заметки]

Шрифт

Интервал

Цит. по: "Leha we-aleiha..." (Тебе и о тебе... Любовь Рахели и Михаила) / Сост. Б. Хахлили. Ha-Кibbuts hа-meukhad, 1987. С. 105. Записано писателем Хаимом Беером (Рахлевским) со слов дочери врача, Тамар Должанской, которая перевела на иврит большинство русских стихов Рахели, опубликованных в этом и других израильских изданиях. (Здесь и далее переводы с иврита принадлежат автору статьи.) А вот еще похожий случай из воспоминаний Ханы Мейзель: "Это было осенью 1910 года, после осенних праздников. Я перебралась тогда из Масджары в Хайфу, чтобы работать в хозяйстве агронома Элияу Блуменфельда, сионистского колониста, у которого была плантация олив на склонах горы Кармил. <...> [Рахель, которая год назад прибыла сюда из России] попросила, чтобы я не говорила ему, что она из России и понимает русский язык, а сказала, что она говорит исключительно на иврите. Г-н Блюменфельд знал иврит, но обычно говорил на привычном для него русском. Когда я ее ему представила, он и к ней обратился по-русски, но она притворилась, что не поняла, и переспросила меня на иврите: "Что он говорит?" Пришлось мне быть переводчицей" (Milstein U. Rahel: Shirim, mikhtavim, reshimot, korot haeiha (Рахель: стихи, письма, очерки, биография). Tel Aviv, 1985. С. 33). Далее ссылки на это издание: Milstein, 1985, - с указанием страницы.

По-русски см. о ней: Краткая еврейская энциклопедия. Т. 9. Стлб. 103-105. Иерусалим, 1994; Радуцкий В. Рахель: по ту сторону мифа (к столетию со дня рождения) // Двадцать два. 1990. № 73. С. 197-205; в этой статье приведен еще один эпизод, также подтверждающий пристрастие Рахели к ивриту (с. 204).

Шошанна (Роза) Блювштейн (1888, Саратов - 1974, Тель-Авив) была воспитательницей детского сада, учительницей музыки (училась музыке в 1925-1927 годах в Берлине), работала в системе еврейского образования в Израиле.

Отец Рахели и Шошаны, Иссер Лейб Блювштейн (1833, Полтава - 1923, Тель-Авив), был из кантонистов. Отслужил 25 лет в царской армии, отличился в Крымской войне и вышел прапорщиком с правом жить вне черты оседлости. Он быстро разбогател, переехал в Полтаву, где владел многочисленной недвижимостью, в том числе кинотеатром.

Эта особенность чтения сохранилась и при жизни в Палестине. Ср. в письме Рахели другу Ноаху из Цфата в 1925 году: "Одного из них я читаю снова и снова... сборник стихов Эмиля Верхарна. Знаком ли он тебе? Многое из него с успехом переведено на русский" (Milstein, 1985. С. 79).

И ставшие крылатыми слова И.С. Тургенева из стихотворения в прозе "Русский язык" (июнь, 1882), и, ниже, слова В.Г. Белинского Шошана записывает на иврите.

Левит, 19:12, - согласно рабби Акиве (2 в. н.э.), в этих словах заключено этическое кредо иудаизма.

Со слов Шошаны, они с Рахелью начали вести общий дневник, когда Рахели было 10 лет (а ей, соответственно, около 12).

Речь идет о так называемом Кишиневском погроме 1903 года, который произошел в последний день еврейского праздника Песах, соответственно, в день православной Пасхи. "Накануне праздника весь город находился в уверенности, что готовится что-то серьезное, но гражданские и военные власти пребывали в бездействии, по-видимому, согласованном. Когда в пасхальное воскресенье 6 апреля погром начался, ничего не изменилось в праздничных церемониях и протокольных визитах. Губернатор оставался у себя, начальник полиции во второй половине дня посетил священника, военный оркестр играл на площади, в то время как по ее периметру толпа нападала на евреев и стала поджигать их дома. Армия начала действовать лишь в понедельник вечером, арестовала несколько сотен погромщиков и восстановила порядок в несколько минут, не сделав ни одного выстрела. Уровень ответственности администрации как в Кишиневе, так и в Петербурге остался неясным. <…> В результате дело обернулось катастрофой для репутации России, а во всех языках появилось слово "погром"" (Поляков Л. История антисемитизма: Эпоха знаний / Пер. с фр. В. Лобанова. М.; Иерусалим: Гешарим, 1998. С. 291-292).

Нельзя не заметить ритмического сходства "Колыбельной" со стихотворением Р.А. Кудашевой "Елка" ("В лесу родилась елочка..."), опубликованным в журнале "Малютка" в 1898 году (см.: Русская поэзия детям. T. 1 / Сост. Е.О. Путилова. Л.: Сов. писатель, 1989. № 446). Эта параллель с русскими детскими стихами не случайна и имеет продолжение. В 1993 году в Израиле в издательстве "Средот" вышла еще одна книга У. Мильштейна о родословной и творчестве Рахели - "Shirei Rachel - sod kismam" (Стихи Рахели - тайна их очарования), где в разделе "стихов, не вошедших в сборники", опубликовано, в частности, стихотворение, начинающееся строкой: "Ba-ya'ar, be-makomshamlivnimbe-hamon…" (с. 293). Оно подано как оригинальное произведение Рахели, хотя является переводом на иврит стихотворения П.С. Соловьевой (Allegro) "Подснежник" ("В лесу, где березки столпились гурьбой..."), опубликованного в журнале "Тропинка" в 1906 году (см.: Русская поэзия детям. Т. 1. № 500. В этом изд. разночтение: "В саду…").

Яков Блювштейн (1880, Вятка - 1935, Тель-Авив; впоследствии взял фамилию Села), старший брат Рахели, окончил гимназию в Баку и учился в университетах Лейпцига, Флоренции, Рима. В Риме получил диплом по философии и политической экономии и оттуда в 1913 году приехал в Палестину. Годы Первой мировой войны провел в России, затем занимался сионистской деятельностью в Италии, а с 1920-го - в Тель-Авиве, один из активистов просвещения сионистских тружеников, инициатор создания так называемых "Народных домов" (первый был основан им в Тель-Авиве в 1925 году) - клубов для публичных лекций и культур-ных мероприятий.

Bliuvstein Sh. Yamim rishonim (Первыедни) // Davar. 10.5.1940. Ср. с воспоминанием Ханы Вайсман о том же, 1910 годе: "А порой она [Рахель] принималась читать наизусть по-русски стихи Бальмонта и других, и милые женственные движения ее головки сопровождали это чтение" (Milstein, 1985. С. 32).

Полностью тетрадь с русскими стихами Рахели была опубликована с параллельными переводами на иврит в 1987 году (см. примеч. 1), а краткая выборка из нее - в 1976 году в журнале "Время и мы" (1976. № 9. С. 213-216, публ. Б. Орлова). Рахель приехала в Россию из Франции в конце 1915 года и отправилась прежде всего к родным (ноябрь-декабрь), а затем по назначению комитета "Общества охраны здоровья еврейского населения" (Петроград, Колокольная ул., 9, кв. 15) поехала в г. Бердянск Таврической губернии. Комитет создавал в глубинных городах России так называемые "очаги", работники которых занимались расселением изгнанных из прифронтовой полосы евреев, их снабжением, оказанием медицинской помощи. Рахель была командирована для работы с детьми, и там, среди больных сирот, у нее открылась чахотка. Предрасположенность к болезни была наследственной, от туберкулеза легких умерла до времени ее мать, София Мандельштам, а у самой Рахели первые признаки чахотки проявились, когда ей было всего 14 лет. Теперь болезнь вспыхнула вновь и, несмотря на лечение, уже не отпускала. Рахель умерла 16 апреля 1931 года в возрасте сорока лет.

В автобиографии 1952 года Шкапская писала: "В конце 1914 года в Тулузе я познакомилась с В.Г. Короленко, который очень тепло отнесся к моим литературным опытам и переслал мои стихи в "Северные Записки" и "Вестник Европы", где они и были напечатаны" (Шкапская Мария. Час вечерний. Стихи. СПб.: Лимбус-Пресс. 2000. С. 175). Судя по авторской датировке стихов, Шкапская оказалась в Тулузе с началом учебного 1913/14 года, проучилась там еще один 1914/15 год, а потом переехала в Париж, где окончила университет, Facultédes lettres pour les étrangers, с "правом преподавания французского языка в России и во Франции. <…> Обычное эмигрантское существование, скитания, Женева, Нанси, Тулуза, Париж", - писала она в автобиографии (Там же. С. 169).

смертный час (фр.).

Получив диплом агронома, Рахель отправилась в Россию, поскольку вернуться в турецкую Палестину российскому подданному было невозможно. Ее пароход отошел из Марселя в последних числах сентября (29? 30?) 1915 г. Шкапская с мужем выезжали из Парижа и вернулись в Россию в 1916 г.

Ангел Кей - Кей Эллен Каролина Софья (1849-1926), шведская писательница и общественная деятельница. В 1880-е годы участвовала в движении за эмансипацию женщин. Автор книг и статей, в том числе известной книги, трактующей вопросы воспитания, "Век ребенка" (1900; рус. пер. 1905).

Вера Александровна и Елизавета Николаевна - соседки Рахели по Тулузе.

Михаил Борисович Бернштейн - студент-еврей, с которым Рахель и Шкапская познакомились в Тулузе. После отъезда Рахели Бернштейн регулярно писал ей: его открытки и письма на русском, французском и эсперанто были опубликованы в переводе на иврит в книге "Тебе и о тебе... Любовь Рахели и Михаила" (см. примеч. 1). К нему, в г. Любань Новгородской обл., где он учительствовал, обращено написанное в 1916 году в Бердянске стихотворение Рахели (Там же. С. 71):

Здесь: мечтательный, склонный к одиночеству, томящийся по идеалу. По имени писавшего по-французски бельгийского писателя-декадента Жоржа Роденбаха (1855-1898), чьи романы, стихи и рассказы появились в русских переводах в начале XX в. К одному из стихотворений своего первого сборника "Час вечерний" Шкапская взяла эпиграф из Роденбаха (Шкапская М. Стихи. М., 1996. С. 18).

биологические науки (фр.).

на своем месте (фр.).

Речь, как видно, идет о самой младшей сестре Бат-Шеве, в замужестве Гольдштейн. Ее дочь, Элеонора Гольдштейн, стала концертирующей пианисткой.

В ноябре 1916 года Рахель отправили в Сухум, что отражено в ее стихотворении "Тебе и о тебе…" (с. 79):

Я живу высоко в санатории,

За пределы ее ни на шаг.

Так не раз повторяет на горе мне

Старый доктор - мой злейший враг.

И с утра на кушетку плетеную

Я ложусь, с тоски отупев,

И ловлю сквозь мечту полусонную

Отдаленный моря напев.

Каждый вечер город колдующий

Зажигает сонм огоньков,

Что как жизни призыв волнующий,

Неумолчный и властный зов.

Я уйду в свою комнату тесную,

Я закрою ставни плотней…

О, рассейте, силы небесные,

Злые чары вечерних огней!..

Как подсказал Р.Д. Тименчик, речь идет о русско-еврейском поэте Палтиеле Каценельсоне (1893 - после 1940): "…родился в 1893 г. в г. Полоцке в еврейской купеческой семье. Среднее образование получил в Псковском реальном училище. Был студентом Тульскаго [следует читать: Тулузского. - З.К.] Ун-та по электротехнич. отделению и Петроградскаго Ун-та по юридическому факультету. Не окончил курса ни в том, ни в другом. Писать начал рано, с пятнадцатилетняго возраста. Печататься - в 1912 году. Печатался в газетах: "Псковской Жизни", "Самарском Слове", "Наша Жизнь", "Время", "За Свободу". В 1929 г. - вторая премия за стихотв. "S. O. S." на конкурсе русских поэтов в Польше; в 1930 г. - третья премия за стихотворение "Тени" на всемирном конкурсе (за исключением Сов. России) русских поэтов, устроенном тем же союзом в Польше. Подготовляю к печати первую книгу стихов" (Каценельсон П.М. Автобиография. В кн.: Сборник русских поэтов в Польше. Львов, 1930. С. 65. // Портал: Русские творческие ресурсы Балтии, 2004. Публикация Ирины Мотыгиной).

Какое тяжкое бремя эта жизнь (фр.).

Вернувшись в декабре 1919 г. в Палестину, Рахель поселилась в киббуце Дгания на берегу Тивериадского озера (Кинерет), но в связи с развивающейся чахоткой ей пришлось оставить киббуц, и она перебралась в Иерусалим, где у нее были хоть какие-то знакомые и бывшие земляки-полтавчане. В последние годы своей жизни Рахель жила в Тель-Авиве (см. письмо 6).

Переводы Рахели с французского см.: Milshtein, 1985. С. 292-300, 306-307. Она переводила П. Верлена, М. Метерлинка, Ф. Жамма, Ш. Ван Лерберга и др.

Глеб - Глеб Орестович Шкапский (1891-1962), инженер-электрик, в 1920-е годы работал на заводе "Электросила" в Ленинграде, муж Шкапской с 1910 г. Гиля - Илья Маркович Басс, инженер, друг Шкапской и отец одного из ее сыновей (в публикуемом ниже письме - Гилюша).

Редукция крылатого выражения из драмы Ф. Шиллера "Дон Карлос": "Die schönen Tage in Aranjuez" ("Пре-красные дни Аранжуеца", нем.), которым характеризуют счастливое минувшее время.

Книга стихов Шкапской "Кровь руда" (Пб.; Берлин: Эпоха, 1922; 2-е изд. М.: Всерос. Союз Поэтов, 1925).

Последним пристанищем больной Рахели (1926-1931) стала комната в мезонине квартиры второго этажа, которую занимали Липман и Рика Левинсон. Дом стоял в новом квартале Нордау на краю города, между кладбищем и морем (много позднее его адрес стал ул. Бограшова, д. 5). Рика Левинсон-Каплан выросла в России в состоятельном еврейском доме, окончила музыкальное училище в Берлине и, обладая приятным сопрано, выступала в 1920-е годы в Тель-Авиве с сольными концертами оперного и романсного репертуара. Ее наставником в Палестине стал композитор Юлий Энгель, произведения которого она также исполняла. "Рика поделилась с Рахелью своими проблемами: нет переводов на иврит оперных арий и песен, и ей приходится исполнять их по-русски или на других языках. А она очень хотела бы петь на иврите. Рахель сказала, что готова переводить для нее вокальный репертуар. Рика пела, а Рахель слушала и писала перевод - на бумажках, на тетрадочных листках, на бланках, карандашом или чернилами, но всегда крупно и разборчиво. Чтобы облегчить Рике задачу, она часто тут же записывала свой перевод еще и русскими буквами, по слогам и проставляя ударение" (Shva Sh. Rahel be-aliyat ha-gag (Рахельвмезонине) // Dvar ha-shavua. 7.01.1971. С. 18-19). Так русский язык снова нашел Рахель в ее последние годы и скрасил ей невеселое одиночество.

Видимо, первый сборник "Safiah" ("Обсевок", 1927).

Упоминания об этих переводах встречаются в письмах Рахели, но разузнать о них ничего не удалось.

Например, в изданиях: Шкапская Мария. Стихи. М., 1994; Шкапская Мария. Час вечерний. СПб.: Лимбус-Пресс, 2000: первое под названием "Ревность" завершает цикл "Час вечерний: 1913-1917", второе входит в цикл "Когда мы остаемся сами с собой" и не имеет названия ("Громыхали колеса гулко и строго…"), тогда как в автографе озаглавлено "Вечернее", и имеет разночтение: "Замерли гудка долгие звуки, струйка дыма…", а третье - "Отчетливое" - помещено в разделе "стихов, не вошедших в сборники", с указанием вышеприведенной даты.

Milstein, 1985. С. 288.

См. о нем в кн.: Ходасевич Вл. Из еврейских поэтов / Сост. З. Копельман. М.; Иерусалим: Гешарим, 1998. С. 57-60; Краткая еврейская энциклопедия. Т. 9. Иеру-салим, 1999. Стлб. 193-196.

Fikhman Ja. Le-zeher Rahel (Памяти Рахели) // Dvar ha-poelet. 21.05.1941. С. 125.

Пользуюсь случаем выразить глубокую признательность Рахели Мильштейн (внучатой племяннице поэтессы) за беседу и предоставленные мне материалы семейного архива, в частности вырезку с этим очерком, ивритский перевод которого без указания источника брат Рахели Мильштейн, Ури, включил в составленную им книгу (Milshtein, 1985. С. 35-37). Рахель цитирует на иврите Книгу Бытия (12:2).

Двухцветный, чаще черно-белый, арабский мужской головной платок.

О З. Шнеуре см. в кн.: Ходасевич Вл. Из еврейских поэтов / Сост. З. Копельман. М.; Иерусалим: Гешарим, 1998. С. 60-65; Краткая еврейская энциклопедия. Т. 10. Иерусалим, 2001. Стлб. 256-259. Первое стихотворение из цикла "Маки" в переводе Ю. Балтрушайтиса вошло в "Еврейскую антологию" под ред. Вл. Ходасевича и Л. Яффе. М.: Сафрут, 1917. С. 144. Для полноты впечатления стоит вспомнить этот перевод:

Светило ярко утро, и я бродил по нивам,

И всюду рдели маки средь утренних полей,

Как ставший плотью возглас расторгшей землю страсти,

Как факелы восторга средь празднеств летних дней…

Везде огонь средь стеблей, а травы не сгорают,

И в ясном поле ветер качнул пыланье-цвет,

И легкой зыбью взрылось живое пламя маков,

И лишь не рдеют искры, и только дыма нет.

И я стоял в волненьи средь огненного поля,

В кольце из алых вспышек и зыбких волн огня,

И было в небе солнце, и было в поле пламя,

И светлое пыланье очистило меня…

Milshtein, 1985. С. 58, - далее указаны страницы по этому изданию. Попутно отмечу, что во многих письмах Рахели встречаются написанные по-русски слова и выражения, как, например: "выклянчила" (62), "мой живот", "ни с места" (80), "халат" (наряду с ивритом, 82), "светопреставление", "звучит чудовищно" (83), "чем богаты, тем и рады" (84), "младенец умучанный" (о Саре Мелерович-Мильштейн, 87), "нет худа без добра" (88), "Ай да старуха тетка!" (о себе, 89), "бесталанная" (91), "скучно на этом свете", "в припадке великодушия" (92), "внучек", "смаковали" (97), "мы еще поживем", "колпачок" (об абажуре настольной лампы, 98), "на резвые ноги" (100). Рахель также регулярно вписывала русские слова еврейской азбукой, как, например, в письме 1920 года (без точной даты; 64), где, сообщая о деградации литературного стиля Мордехая Кушнира, Рахель пользуется выражением "наклонная плоскость", траслитерируя его на иврите. Иногда Рахель придает русским словам ивритские окончания, как, например, в письме из киббуца Дгания-алеф (от 12 адара 1920 года; 62), где слово "барак" не только записано еврейскими буквами, но и снабжено ивритским окончанием множественного числа: "barakot". Интересно, что одно из поздних ее стихотворений имело в оригинале русское название "Нежность", которое, однако, в посмертной публикации всегда бывало заменено переводом на иврит - "Edna".

Там же. С. 71; перевод - с. 286. Стихотворение Моравской приведу целиком (Моравская М. Золушка думает. Пг.: Книгоиздательство "Прометей" Н.Н. Михайлова, б/г. С. 44):

Летчик

"Пустите, пустите, я буду еще летать!"

А у него переломаны ноги,

И он не знал, что не сможет ступать -

Даже ступать - по самой гладкой дороге...

И он просил - потом, попозже, в больнице, -

Он страстно просил (а швы еще не окрепли),

Чтоб дали увидеть, как тот, другой, кружится,

Как смелый товарищ делает мертвые петли.

Мне хочется нежно целовать его перевязку,

И лоб целовать, быть может, неумно-упрямый...

Такие, падая с неба, низводят на землю сказку,

Они победители, а мы - будем только царями.

Моше Бейлинсон (1889-1936) - врач, публицист, один из видных представителей рабочего движения в Палестине; его имя носит одна из крупнейших больниц в Тель-Авиве. Был близким другом Рахели, заботился о ней в последние годы ее жизни.

Milshtein, 1985. С. 101.

Milshtein U. Shirei Rahel u-mikhtaveiha bi-ktav yada (Стихи Рахели и ее письма в факсимильных изданиях), 1969. С. 132-133. Рахель ошибается: "Четки" были второй книгой Ахматовой, а первая книга - "Вечер".

17 августа 1928 года Менахем Познянский (1887, Каменец-Подольский - 1956, Тель-Авив), литератор, издатель эпистолярного и литературного наследия ряда ивритских авторов, сообщал Рахели (его записка хранится в архиве "Гназим"; выделенное курсивом написано по-русски):

"Сегодня, в пятницу, часа за два до моего возвращения в Тель-Авив, сижу в Национальной библиотеке и листаю альманах "Еврейский Вестник", Ленинград, 1928, и нахожу на странице библиографии девять строк о книге твоих стихов. Я тут же переписываю их для тебя, а неотвязная мысль не дает покоя: ты уже знаешь... еще не знаешь..."

И выписка из "Еврейского Вестника":

"Rochel. Sopiach. Schirim. Тель-Авив, 1927 г. 43 стр.

Сборник стихотворений, так сказать, комнатного характера. Все они более или менее глубоко интимного свойства. Язык - ясный, гибкий, без малейших признаков насилия над ним. Чувствуется, что он для нашей поэтессы язык не только книги, а ярко сохраненных переживаний, язык "подкорковых узлов"; в этом выгодное отличие палестинских писателей от внепалестинских. Стихотворения, несомненно, хороши, хотя и несколько чужды нашему уху; у нас уже не принято так "комнатно" писать. Во всяком случае, читаются они легко и с большим интересом. Н.Т.".

Аллюзия на ветхозаветный текст: "Перед собою ты увидишь эту Землю, а не войдешь туда, в Землю, которую Я даю сынам Израилевым" (Втор. 32:52).