Еврейские пираты Карибского моря - [70]

Сколько же нелегалов-чужаков обитало на острове и каков был оборот их незаконной торговли? Историки Давид Бьюсере и Нуала Захедие, изучавшие Порт-Рояль, даже не пытаются ответить на этот вопрос. В своем тщательном анализе имеющихся документов они просто отмечают, что скрытый характер такой торговли затрудняет возможность оценки. Однако некоторое представление о масштабах контрабанды можно получить. В течение первых двух лет после воцарения Карла испанские галионы не приходили на остров. Когда в 1662 году они наконец явились, то не смогли почти ничего продать, так как запрошенная цена оказалась слишком велика для колонистов. Галионы вернулись в Испанию с большей частью грузов[417].

В 1660-х годах Порт-Рояль стал самым оживленным и самым дорогим портом Нового Света. Работы хватало, а платили там в три раза больше, чем в Англии. Только в самом центре Лондона арендная плата была столь же высока[418]. Постоянное население города, насчитывавшее четыреста человек в 1664 году, составляли ремесленники, торговцы, трактирщики и «ночные бабочки», обслуживавшие гостей порта. После раздела добычи буканиры разбредались по барам и борделям, которых было по одному на десять человек. Каждое место предлагало свое порочное развлечение. С наступлением вечерней прохлады начиналось безудержное веселье. Таверны распахивали двери, и проститутки в нижних юбках и с трубками в зубах выходили на панель.

После торговцев самыми богатыми были владельцы подобных заведений. Как говаривали на Ямайке, ни один настоящий буканир не отправится в море до тех пор, пока не спустит последний песо. Пираты проигрывали добычу, пропивали и тратили ее на проституток. «Они швырялись деньгами, не интересуясь сдачей»[419]. Хорошим свидетельством этому служат записи голландского хирурга (вероятно, конверсо) Джона Эксквемелина, служившего у Моргана. Он писал, что пират, получив свою долю, думал только о выпивке и женщинах.

Такие пираты могли промотать три тысячи песо за ночь, не оставив себе даже рубашки, чтобы прикрыть спину утром… Я знал одного типа, который отдал обычной проститутке пятьсот песо только за возможность увидеть ее голой. Мой хозяин [Морган] частенько покупал бочку вина, выкатывал ее на улицу и заставлял прохожих пить с ним, угрожая пистолетом в случае отказа. Иногда он просто начинал выплескивать вино и бренди из окна, обливая прохожих[420].

Эти неистовства лишь в какой-то степени отражают сложный характер людей, начинавших жить в Старом Свете, но бежавших в Новый Свет. Стереотипный пират в головном платке и с абордажной саблей в руке, распевающий «Йо-хо-хо и бутылка рома!», не слишком похож на этих дикарей с Эспаньолы, спавших со своими животными и не имевших ничего, кроме «ножа, ружья и неба над головой»[421]. Парень с повязкой на глазу и золотой серьгой в ухе был настоящим анархистом, следовавшим своим собственным путем, в итоге приведшим его в Порт-Рояль. На Тортуге он нашел убежище, на Ямайке он нашел дом.

Для поддержания видимости порядка в Порт-Рояле имелись две тюрьмы, клетка, позорный стул и колодки. Одна тюрьма предназначалась для моряков и «прочих ненадежных элементов», вторая — для женщин, чтобы «немного остудить пыл этих горячих амазонок». Ночная стража отводила в клетку тех, кто напивался так, что не мог добраться до постели самостоятельно. Когда пираты не предавались блуду, они играли в карты, кости, на бильярде, делали ставки на петушиных боях и на звериных поединках, например боях быков с медведями. В шумном и пьяном городе царила атмосфера насилия. Таверны «заманивали пиратов, выжимали досуха и выбрасывали за новым золотом»[422]. Священник, впервые прибывший на Ямайку, был так потрясен, что убрался с острова тем же судном. Он писал, что Порт-Рояль — это современный Содом, населенный «пиратами и головорезами, шлюхами и самыми отвратительными негодяями в мире»[423]. Другой посетитель острова отмечал: «Этот город невозможно привести в цивилизованный вид. Грязные шлюхи — это ходячая эпидемия, против которой бессильны тюрьмы, бичевание и позорные стулья»[424].

Обстановка просто взывает к хорошему романисту. К тому же персонажи, ранее упомянутые, находятся в Порт-Рояле: Мозес Коэн Энрикес жил там с женой Эстер (документ о гражданстве ему подписал Генри Морган). Кампо Сабада, штурман, помогавший при вторжении, тоже получил гражданство, а Абрахам Лусена, один из полудюжины евреев, боровшихся против Стёйвесанта, владел землей в порту.

Интересной фигурой был пират по прозвищу Бартоломео (или Бальтазар) Португалец. Его похождения прочно вошли в пиратский фольклор. За помощь английскому вторжению в 1642 году Бартоломео был изгнан с Ямайки и занялся пиратством. Он часто заходил в Порт-Рояль. Историю Бартоломео Португальца рассказал его современник Джон Эксквемелин[425]. Еврейский пират не смог вовремя остановиться, хотя и считался умнее и настойчивее большинства буканиров. В 1666 году он со своими людьми захватил «огромное судно» к югу от Кубы. Судно перевозило множество какао-бобов и 70 тысяч песо. Противный ветер не позволил пирату спокойно вернуться в Порт-Рояль, и скоро его перехватили три больших испанских военных корабля, которые отконвоировали пиратов в ближайший порт, Кампече. В прошлом Бартоломео уже побывал в тюрьме в этом городе («за убийства и разбой») и смог убежать, так что испанцы решили оставить его на судне под стражей, «чтобы он не удрал, оказавшись на берегу».