Евреям о расизме - [18]

Поэтому, дабы не умножать неточности, в настоящей работе ссылки на Устную Тору сохранены в том виде, в каком их приводят авторы соответствующих работ. Таким образом, читатель увидит талмудический текст, за которым следует ссылка на тот или иной трактат Талмуда, а за ссылкой указывается номер источника в косых скобках согласно вышеприведенному списку.

Названия трактатов Талмуда пишутся так, как у соответствующих авторов.[14] Тексты, как правило, представлены в современной орфографии. В тех случаях, когда цитаты, взятые из разных источников, совпадают или почти совпадают, то полностью приводится только наиболее внятный текст, а на остальные дается указание в сноске.

Делом будущего остается издание полного текста Устной Торы на русском языке — и рано или поздно эта работа должна быть сделана.

Секретность Талмуда

Для начала посмотрим, в чем корень наших теперешних затруднений с поисками русского текста Талмуда.

Как уже говорилось, изначально Устную Тору предполагалось в устной форме и оставить. Причина в том, что древние иудеи не желали, чтобы все прочие народы овладели единственно верным учением:

«Когда Святой, благословен Он, собрался даровать Тору, то рассказал ее Моисею (Моше) по порядку: Писание, Мишна, Аггада, Талмуд… Когда выучил Моисей /всю Тору/, сказал ему: «Это тебе и обучи ей Моих сынов.» Сказал Ему Моисей: «Владыка мира, запиши ее для сынов Твоих.» Ответил ему: «Хотел Я дать ее письменной, но открыто предо Мной, что в будущем народы мира будут властвовать над ними и отнимут ее у них, и будут сыны Мои подобны всем народам мира. Поэтому Писание дай им написанным, а Мишну, Аггаду и Талмуд /поведай/ изустно»…» (Мидраш Танхума, раздел «Ки тиса» 17) /5/.[15]

«А что записано так мало именно из опасения, как бы остальные народы не позаимствовали слишком многого, об этом говорится также и в Тозефофе к талмуду Гит-тин 606» /14/.

«../Тайны закона гою не открываются» (Chagiga 13,2) /6/.

«Ты не должен повторять изустно то, что предано письму, ни передавать письменно то, что принадлежит устному учению» (Gittin 60, 2) /2/.

«Согласно с этим, воспрещается еврею обращаться к нееврейскому суду» (трактат Гиттин, 88 б; Шулх. Ар. Хош. Га-Мишп., 26, 1; Турин Хош. га-Мишп. 26, 7; Яд Кхазака IV, 26 и т. п.), — «так как этот суд не может разрешить еврейское дело правильно, не зная Талмуда, ознакомление же с этим последним безусловно и строжайше неевреям запрещено» (трактат Баба-Камма, 38, 1) /13/.

Иудеи были готовы скрывать свои священные тексты любыми способами — с наказанием за их раскрытие вплоть до высшей меры:

«Воспрещается открывать не-еврею тайны Закона. Тот, кто окажется в этом виновным, совершит то же самое, как если бы он разрушил целый мир» (Ялкут Хадаш, 171,2) /13/.

«Если еврей будет призван для разъяснения какого-нибудь места из раввинской литературы, то он повинен дать истолкование ложное, дабы, действуя иначе, не оказаться дерзким пособником к обогащению неевреев познаниями в творениях раввинов. Кто нарушит это предписание, наказывается смертью» (Дибре Давид, S 37) /13/.

Смерти заслуживают и те не-евреи, которые все же ознакомились с запретным знанием (включая, соответственно, и читателей настоящей работы):

«Если язычник занимается законом, то он заслуживает смерти; ему предоставлено знать только семь заповедей Ноевых, которые для него обязательны» (Гилхот Мелахим 10, 9 — заимствовано Маймонидом из трактата Сангедри-он, fol. 59, р. 1) /8/.[16]

Правда, одновременно в том же самом трактате приводится и другое высказывание: «Язычник, занимающийся законом, уподобляется первосвященнику» (трактат Сан-гедрион, fol. 59, р. 1) /8/.[17] О противоречивости Талмуда мы еще поговорим, здесь же пока только дадим пояснение:

«Сам Талмуд замечает противоречие между этими положениями и объясняет, что противоречие здесь мнимое, что в первом случае здесь разумеются прозелиты, изучающие закон, а во втором — те, которые, не имея права называться людьми, осмеливаются проникать в заветнейшее наследие народа израильского (Sanh. 59, 1)» /6/.

Создается впечатление, что была и еще одна причина скрывать Устную Тору, помимо стремления оставить за иудеями монополию на знание божественного откровения. Было в этом откровении нечто такое, что точно не понравилось бы прочим народам:

«Следует и надлежит присягать ложно, когда неевреи спрашивают нас, — содержится ли что-нибудь против них в наших священных книгах? Тогда мы обязаны утверждать под присягой, что не содержится ничего, ибо они, конечно, пришли бы в негодование, если бы могли узнать истину» (Шаалоф Утшубоф, бин ян Шелома, часть Иоре де'а S 17)/13/.

Вот и в наши дни глава Комитета еврейских религиозных организаций и объединений России (КЕРООР) раввин Зиновий Коган сообщает во вступлении к изданию «Кицур Шульхан Арух» 2001 г.: «Редакционный Совет КЕРООР счел необходимым опустить в этом переводе некоторые га-лахические указания… помещение которых в издании на русском языке было бы воспринято населением России, не придерживающимся иудаизма, как неспровоцированное оскорбление» /10/. Впрочем, отредактированный текст все равно был воспринят именно так.