Еврей - [3]

— А, вам пришлось жить на бивуаках!

— Я зарабатывал в день пятьдесят или шестьдесят франков; но каждую ночь я прямо погибал от холода. Наконец армия перешла эту ужасную гору. Мы прибыли в Лозанну. Там я вошел в компанию с господином Перреном. Славный был человек! Он торговал водкой. Я умею продавать на шести языках, а он умел хорошо покупать. Изумительный человек! Но он был слишком горяч. Когда случалось, что какой-нибудь казак отказывался уплатить за выпитое и, к его несчастью, в лавочке никого, кроме нас, не оказывалось, господин Перрен избивал его до полусмерти. «Дорогой друг, — говорил я ему, — мы зарабатываем сто франков ежедневно; что за беда, если какой-нибудь пьяница не уплатит нам два или три франка?»

«Что поделаешь! Это сильнее меня, — отвечал он, — я не люблю казаков». «Из-за вас нас обоих когда-нибудь прирежут. Я удивляюсь, друг мой, как наше содружество еще не кончилось».

Французы-маркитанты боялись даже показываться в лагере: им никогда не платили; у нас же дела шли великолепно. Когда мы прибыли в Лион, в нашей кассе было четырнадцать тысяч франков. Там, из жалости к бедным французским купцам, я занялся контрабандой. У них была большая партия табака за Сен-Клерскими воротами; они попросили меня доставить этот табак в город. Я предложил им подождать двое суток, до того времени, когда командование перейдет к полковнику, моему другу. После этого я в течение пяти дней подряд перевозил табак в своей крытой повозке. Французские таможенники ворчали, но не смели меня остановить. На пятый день один из них, будучи пьяным, ударил меня; я хлестнул лошадь и хотел проехать, но другие таможенники, видя, что меня бьют, задержали меня. Обливаясь кровью, я потребовал, чтобы меня отвели к начальнику ближайшего поста. Он был из нашего полка, но сделал вид, что не узнает меня, и отправил в тюрьму. «Мою повозку разграбят, и бедные купцы попадутся», — подумал я. По дороге в тюрьму я дал два скудо конвоирам для того, чтобы они отвели меня к полковнику; в присутствии солдат он обошелся со мной очень сурово и пригрозил, что повесит меня. Но как только мы остались одни, он сказал: «Не робей! Завтра я назначу другого начальника заставы у Сен-Клерских ворот; вместо одной повозки ты провезешь две». Но я не захотел этого. Я дал ему двести цехинов, которые пришлись на его долю. «Как! Ты тратишь столько сил ради таких пустяков!» — сказал он. «Надо же помочь этим бедным купцам», — ответил я.

До прибытия в Дижон наши дела с господином Перреном шли превосходно, но в Дижоне, господа, мы в одну ночь потеряли больше двенадцати тысяч франков. В тот день торговля шла великолепно; был смотр полка, и, кроме нас, других маркитантов не было; мы заработали больше тысячи франков. В полночь, когда все уже спали, какой-то проклятый хорват захотел уйти, не уплатив за выпитое. Господин Перрен, видя, что хорват один, налетел на него, избил и окровавленного выбросил на улицу. «Ты с ума сошел, Перрен, — сказал я ему. — Правда, он выпил на целых шесть франков, но если у него хватит силы закричать, будет пренеприятная история».

На улице хорват вскоре очнулся и принялся кричать. Его услышали солдаты соседних бивуаков; они пришли на крик и, увидев его, залитого кровью, высадили нашу дверь. Господин Перрен, пытавшийся оказать сопротивление, получил восемь ударов саблей.

Я сказал солдатам: «Я не виноват, это он; отведите меня к начальнику хорватского полка». «Мы не станем ради тебя будить нашего полковника», — ответил один из солдат.

Напрасно я уговаривал их, наш балаган подвергся нападению трех или четырех тысяч человек. Офицеры не могли пробраться сквозь толпу, чтобы прекратить разгром. Я думал, что господин Перрен убит; сам я был в жалком состоянии. Одним словом, сударь, нам нанесли убытку больше чем на двенадцать тысяч франков; вся водка и вино были выпиты.

На рассвете мне удалось бежать. Полковник дал мне четырех человек, чтобы я освободил Перрена, если он еще жив. Я нашел его в кордегардии и повел к хирургу.

«Нам нужно расстаться, мой друг Перрен. Меня когда-нибудь убьют из-за тебя».

Он упрекал меня за то, что я хочу покинуть его, и за то, что я сказал нападавшим, будто он один во всем виноват. А между тем, по моему мнению, это был единственный способ остановить грабеж.

Господин Перрен так упорствовал, что в конце концов мы составили новую компанию. Мы наняли солдат для охраны кабачка. За два месяца каждый из нас заработал по двенадцати тысяч франков. К несчастью, Перрен в драке убил одного из солдат, охранявших нашу лавку. «Меня убьют из-за тебя», — сказал я ему опять и ушел от него. Я вам расскажу потом, как он умер.

Я поехал в Лион, где начал скупать часы и бриллианты, которые тогда были дешевы; ведь я хорошо разбираюсь во всяких товарах. Оставьте меня в любой стране с пятьюдесятью франками в кармане, и через шесть месяцев мой капитал утроится.

Я спрятал бриллианты в потайном месте, в глубине своей повозки. Полк наш отправился в Валанс и в Авиньон, и я, задержавшись еще на три дня в Лионе, последовал за ним.

И вот, сударь, приезжаю я в Валанс в восемь часов вечера; темно и льет дождь; стучу в дверь гостиницы, мне не отвечают, я стучу сильнее; за дверью говорят, что в гостинице нет места для