Евреи в русской армии: 1827-1914 - [83]

В отличие от своих строптивых братьев по оружию еврейские солдаты в николаевский период не отличались агрессивностью ни по отношению к начальству, ни по отношению к господствующей религии. Судебное ведомство не отразило ни одного случая антиправославных выпадов или поднятия оружия против начальства со стороны рекрутов-евреев. Практически единственное за весь николаевский период уголовное дело на религиозной антихристианской почве имеет беспрецедентный характер. Из-за своей уникальности оно заслуживает того, чтобы о нем рассказать, хотя анализировать его должен скорей психоаналитик, нежели историк. Главную роль в нем играет рядовой из 5-го сибирского батальона Лейзер Фреймович, осужденный «за поругание над иконой Божьей матери». Сам Фреймович, тридцати четырех лет от роду, был отдан в рекруты кагалом за покушение на изнасилование. В кагале его наказали 25 ударами плетью и 5 апреля 1829 г. сдали в линейный сибирский батальон. За десять лет службы до 1839 г. (времени его ареста) Фреймович штрафам не подвергался. 24 апреля 1839 г. Фреймович стоял на карауле у Омских ворот, недалеко от кардегардии, где происходил ремонт и откуда к нему в будку временно перенесли икону Божьей матери. Недолго думая, Фреймович гвоздем выколол глаза иконе. Затем он подозвал проходящих мимо кантонистов Ерахтина и Перевалова и, показывая на будку, сказал им, что у него «сидит в будке сапожник». А глаза он ему вывертел, «чтобы он ночью далеко не видел». На следствии Фреймович показания кантонистов отрицал, говоря, что «не у него в будке сапожник, а сами кантонисты сапожники». За содеянное Фреймович был пропущен три раза через тысячу шпицрутенов, исключен из военного ведомства и, по выздоровлении, как указывалось в деле, был отправлен в сибирскую каторгу^{642}.

Пятьсот и даже тысяча шпицрутенов представляли собой наказание средней тяжести, как бы к этому ни относились историки^{643}. Тем не менее под страхом наказания евреи-рекруты иногда изъявляли желание перейти в православие. Меир Готман служил в подвижной 87-й инвалидной роте в Каменец-Подольске. За время службы он дважды уходил в бега, был пойман с фальшивым билетом, обвинен в краже казенного имущества, но избежал наказания, твердо заявив о своем желании принять православную веру. 1 апреля 1841 г. Готман был «приобщен Святых Тайн», стал именоваться Максимом Семеновичем Горчаковым, 28 мая был вновь приведен к присяге и освобожден от суда и следствия. Со времени его ареста в конце 1840 г. и до апреля начальство обменивалось письмами и запросами в ожидании, покуда Меир примет крещение, хотя из переписки очевидно, что командир подвижных инвалидных рот не сомневался в корыстных причинах, заставивших Готмана выкреститься, и относился к выкресту весьма брезгливо^{644}. В другом случае местное начальство откровенно и без особой симпатии высказалось о подобном способе уклоняться от наказания, несмотря на то что существовал закон, освобождавший от наказания желающих креститься.

Характерный пример такого отношения — случай с рядовым 41-й подвижной инвалидной роты Абрамом Штейншнайдером, служившим при 2-м Санкт-Петербургском военном госпитале. Осенью 1856 г. он был судим за побег: провожал земляка домой и после проводов в нетрезвом виде сбежал. Через неделю он сам сдался гатчинской полиции. Вот что писал о нем его непосредственный начальник: «В феврале 1856 года Штейншнайдер объявил бывшему помощнику смотрителя майору Измаильскому о желании принять православную веру, почему отослан был им к госпитальному священнику, который неизвестно почему исполнение сего откладывал, то таковая медленность со стороны священника была причиною, что Штейншнайдер, отстав от еврейского закона и не дождавшись присоединения к православной церкви, предался пьянству, единственно для избежания своих товарищей-евреев; а в нетрезвом виде делал уже отлучки от команды и наконец настоящий побег» (курсив мой. — Й.П.-Ш.). И тем не менее Штейншнайдера — теперь уже Николая как принявшего православную веру — было решено от шпицрутенов освободить, в арестантские роты не ссылать, перевести в Инспекторский департамент^{645}. Видимо, и военно-судному управлению, и помощнику смотрителя госпиталя, и священнику было ясно, что они имеют дело с законченным циником и лицемером, но все же, подчиняясь закону, они принимали решение, от которого вряд ли можно было ожидать какой-либо пользы Инспекторскому департаменту в частности и военному ведомству в целом.

Вплоть до конца 1880-х годов уголовные обвинения еврейских солдат — крайняя редкость. Среди евреев-бузотеров в армии могли встретиться такие остроумцы, как мастеровой Юда (Иегуда) Саволинский, пойманный на продаже фальшивых билетов для входа в балаганы, или мастеровой Мошка (Моше) Сигал, который получил паспорт как будто для выезда за границу, а на самом деле, чтобы обменять золотую монету^{646}. Косвенные статистические данные о дисциплине в армии также свидетельствуют о низком уровне преступности среди еврейских солдат. По данным Военного министерства, в 1871 г. во всех военно-исправительных ротах насчитывалось 7054 человека: православных — 6314, единоверцев — 3, греко-униатов — 2, раскольников — 25, католиков — 308, протестантов — 216, евреев — 79, магометан — 103, язычников — 4