Евреи в русской армии: 1827-1914 - [22]

.

В эпоху реформ — да и много позже — еврейская община, упорно доказывая свою приверженность русскому делу, широко отмечала памятные исторические даты, связанные со славными победами русского оружия, и особенно события жизни императорской особы, воплощающей идею русской государственности. В 1879 г., после очередного неудачного покушения на жизнь Александра II, некто Иоффе, гильдейский купец, проживавший в Крыму, предложил местной еврейской общине торжественно отметить день чудесного избавления императора и возблагодарить Всевышнего. Он заказал несколько свитков Торы и вручил их в памятный дар солдатам 51-го Литовского полка, размещенного в Севастополе. 30 августа 1879 г. около пятисот еврейских солдат в сопровождении белостокского полкового оркестра, высших городских и воинских начальников с маршем пронесли свитки по улицам Севастополя. Уже в еврейском молельном доме, объявляя о дарении свитков, Иоффе обратился к солдатам полка с просьбой: непременно читать соответствующие разделы Торы в общеобязательные дни, а также по юбилейным дням, когда император Александр чудом уцелел после двух покушений (4 апреля 1864 г. — покушение Каракозова и 2 апреля 1879 г. — покушение Соловьева)^{161}.

Выступая инициатором праздников посвящения свитков Торы, еврейские общины России преследовали несколько целей. Во-первых, продемонстрировать русскому общественному мнению, что русские евреи испытывают такие же верноподданнические чувства, исповедуют такие же политические идеалы и разделяют ту же систему ценностей, что и их русские собратья. Во-вторых, еврейские солдаты оказались как бы посредниками, своеобразными бессловесными ходатаями по делам русской еврейской общины — они же и выиграли оттого, что направленная на них общинная филантропия приобрела идеологический подтекст. Наконец, еврейские праздники не могли не произвести впечатления на военных. Вовлекая военных и городское начальство в праздничные церемонии, еврейская община надеялась тем самым смягчить предрассудки русских офицеров. Нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что общины, возможно, пытались напомнить солдатам о еврейской обрядности. Празднество, окружающее исполнение 613-й заповеди, а именно — коллективное написание свитка Пятикнижия^{162}, напоминало солдатам о необходимости противостоять ассимиляторским тенденциям. А с точки зрения самого командования подобные празднества помогали нейтрализовать зреющие в армии социальные конфликты. Словом, церемония дарения — или внесения в полк — свитка Торы служила интересам как еврейских солдат и еврейской общины, так и интересам военного командования.

В период между 1870-ми и 1890-ми годами, не сговариваясь друг с другом и по разным поводам, к такому выводу пришли различные еврейские общины. Нам удалось зафиксировать как минимум пять случаев дарения свитков в войска армии. Полковник Макеев, командующий 59-м Люблинским полком, разрешил еврейским нижним чинам полка участвовать в организованном общиной празднике хакнасат Тора. Такое же событие произошло в Литовском полку в Севастополе, в Молодечненском полку в Вильне^{163}, а также в полках, размещенных в городах Чарджуй и Рогачев^{164}. Участие местной администрации придало этим празднествам особую торжественность. В Рогачеве, например, во время посвящения свитка Торы в честь «благополучного выздоровления обожаемого императора» участвовало 140 еврейских солдат 159-го Гурийского полка, начальник уездной полиции, его заместитель и командующий городским гарнизоном. Им была предоставлена честь нести свиток и поместить его в кивот^{165}. Из описания подобных праздников следует, что распространенное в еврейской историографии представление о негативном отношении русского офицерства к евреям зиждется на русофобских предрассудках.

Что происходило при этом в офицерской среде, можно представить себе на основе одного из тщательно документированных примеров. В мае 1896 г. раввин Серпеца (Плоцкий уезд Плоцкой губернии) вместе с общинными старостами обратился к полковнику Корбуту, командующему 48-м драгунским Украинским императорским полком с просьбой разрешить его еврейским солдатам собрать деньги на написание свитка Торы. Судя по всему, свиток предполагалось передать в дар полку, чтобы еврейские солдаты могли читать из него соответствующие тексты по торжественным случаям и на праздники. Полковник согласился. Дальнейшие события были изложены в его объяснительной записке, направленной в Военное министерство:

Переговорив с господами офицерами, я — совместно с начальником уезда и несколькими офицерами — отправился в местную синагогу, интересуясь никогда не виденным обрядом. При входе нас встречали все старейшины с раввином во главе и проводили до почетных мест, особо приготовленных. Торжество началось молитвой раввина за Государя Императора, сопровождаемой народным гимном [«Боже, Царя храни»]. Затем раввин произнес речь очень патриотического содержания о доброте и милости Государя и веротерпимости православия. По окончании последней приступили к началу письма сказанной Торы, для чего раввин, подходя по очереди к каждому из нас, просил подержаться за перо и затем на месте пергамента была написана буква. Удовлетворив свое любопытство, мы вышли из синагоги, но, вняв почтенной просьбе почтенного старца раввина, зашли на короткое время к нему на квартиру отведать хлеб-соль. Вышесказанная Тора представляет длинный свиток пергамента, на котором будет вписано все пятикнижие, — работа будет закончена приблизительно через 8—10 месяцев — и представляет из себя образец каллиграфического искусства. Вышесказанное частное посещение синагоги в сознании наших еврейских жителей возводится в необычайное происшествие и произвело на евреев чрезвычайно сильное в благожелательном смысле впечатление