Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма - [61]

Эти выборы были названы первыми честными выборами в истории Гаити. Они также послужили красноречивым свидетельством того, насколько легко организовать выборы даже в странах, наименее склонных к демократии. Но преобразование таких стран в стабильные демократии — совсем другая история.

Аристид в прошлом был католическим священником, которого Ватикан исключил из Салезианского ордена. Он сформировал свою политическую базу на основе теологии освобождения — левой католической доктрины, выступающей за социализм и перераспределение богатства, а также считающей империализм, в первую очередь американский империализм, главной причиной бедности в «третьем мире». Во внешнеполитическом истеблишменте США наблюдалась определенная озабоченность фигурой Аристида, но после выборов США полностью его поддерживали.

Во время инаугурации Аристида 7 февраля 1991 г. я находился в Гаити, работая над проектом укрепления демократических институтов в стране, и это само по себе может служить свидетельством этой американской поддержки. Могу добавить, что несколько лет спустя мне довелось выполнять аналогичную миссию USAID в Египте — и, как легко видеть, с аналогичными результатами.

В своей статье в июньском выпуске журнала Atlantic Monthly за 1993 г., озаглавленной «Политика вуду», я описывал инаугурацию так: «В связи с инаугурацией Аристида Порт-о-Пренс... переживал возрождение. Жители каждого квартала наводили порядок на территории и даже красили дома, объединившись в бригады уборщиков, составленные из соседей. Улицы были подметены, а бордюры, телефонные столбы и деревья — покрашены. Общее настроение в городе было приподнятым, почти ликующим, что для него вовсе не характерно».

Всего каких-то восемь месяцев спустя Аристид был свергнут в результате военного переворота, получившего широкую поддержку населения. Его отношения с двухпалатным парламентом, избранным на тех же выборах, которые привели его к власти, постоянно ухудшались, и не в последнюю очередь потому, что его головорезы угрожали некоторым оппозиционным парламентариям и даже избивали их. За свержением Аристида последовали новые порции «политики вуду», а затем случилось чудовищно разрушительное землетрясение 12 января 2010 г. Год спустя в Гаити объявился Бэби Док Дювалье, а вскоре за ним и Жан-Бертран Аристид.

Актуальность Алексиса де Токвиля

В своей бессмертной книге «Демократия в Америке», вышедшей в 1835 г., Алексис де Токвиль доказывает, что не бывает демократии без демократов. Он объясняет успех американского эксперимента в значительной степени влиянием разновидности христианства, которую «точнее всего можно определить как демократическое и республиканское [христианство]. С самого начала и до нынешнего времени политика и религия жили в согласии».

Далее, объясняя, почему Латинская Америка пошла недемократическим путем, он определяет это как культурный по своей сущности феномен и приходит к выводу: «Я убежден, что самое удачное географическое положение и самые лучшие законы не могут обеспечить существование конституции вопреки господствующим нравам, в то время как благодаря нравам можно извлечь пользу даже из самых неблагоприятных географических условий и самых скверных законов. Важнейшее значение нравов — это универсальная истина, и к ней неизменно приводят исследования и опыт. Этот вывод представляется мне наиболее важным результатом моих наблюдений, и все мои размышления приводят к нему»[214].

Выводы для арабских стран

Между арабским миром и Латинской Америкой существуют очевидные культурные различия. В частности, по мере того как евангелический и пятидесятнический протестантизм начинает размывать прежнюю римско-католическую монополию в Латинской Америке, вероятно, будет возрастать и восприимчивость к западной демократическо-капиталистической модели.

Следует отметить, что ни одна из арабских стран не пришла к стабильной демократии; согласно рейтингу Freedom House, за 2013 г. только две из 37 стран, в которых мусульмане составляют большинство, — а именно Индонезия и Мали — достигли уровня «свободных». В Мали недавно произошел военный переворот, а Индонезия едва дотягивает до категории «свободных» — у нее суммарно пять баллов по политическим правам и гражданским свободам. Турция, самая развитая мусульманская страна, относится к категории «частично свободных» с суммарным показателем шесть баллов. (Большинство стран «первого мира» имеют суммарно два балла.)

Более того, Турция в будущих рейтингах Freedom House может сползти к еще худшим показателям. В своей колонке в «New York Times» за 10 июня 2012 г. Томас Фридман отмечает, что, хотя Турция под руководством премьера-исламиста Реджепа Тайипа Эрдогана достигла хороших экономических результатов, Эрдоган «ликвидировал всякую независимость судебной власти в Турции и... запугивает турецкую прессу, так что в стране больше нет никаких сдержек и противовесов... [Более того,] Эрдоган на прошлой неделе неожиданно провозгласил, что он намерен провести закон, жестко ограничивающий аборты»[215].

Поэтому неизбежное влияние Турции на «арабскую весну» может быть в высшей степени негативным; говоря словами Фридмана, «дайте вашему народу [экономический] рост, и вы сможете постепенно ограничить демократические институты и в большей степени навязывать ту религию, которая вам нравится».