Эволюция человечества - [38]

— Юля, замолчи, не надо…

— Ты будешь жить триста лет, а потом сдохнешь, не понимая, зачем жил! И никто из вас, биороботов, не поймёт! Тебе вот это, — она тычет рукой на дверь, — даже в голову не пришло! Какой же ты человек?! Вы все нелюди без сердца, разве не ясно?!..

— Замолчи! — я трясу её за плечи, но она не унимается, она уже не с собой.

— Ты не понял разницу между нами и вами? Да вот она, разница! Мы умираем, чтобы жизнь продолжалась, а вам зачем жизнь?! Ты даже повеситься не можешь, гад, в этой гравитации!..

— Заткнись! — я ору и хлещу её по щекам ладонями. — Прекрати истерить, заткнись сейчас же, воздуха мало! Юлька! У нас с тобой дети, забыла?! Если тебя развезёт, что я делать буду один?!

Оплеухи, кажется, приводят её немного в чувство. Она прямо на глазах приходит в себя, хотя и продолжает подвывать. Мелко, быстро кивает («да-да, мол, поняла, конечно!»), вытирается рукавом.

— Вот так, — я тоже выдыхаю, перевожу дух. — Хорошо. Иди наверх. Мы, наверно, всех разбудили. Иди, успокаивай их, я сейчас…

Она поднимается с пола, спешно стирает остатки слёз и лезет к люку. Мембрана открывается.

Я поворачиваюсь к Уильяму.

Он сидит на полу, подвернув ноги, как брошенная кукла. Это лицо, которое я теперь никогда не забуду… Слышал ли он хоть что-нибудь из того, что кричала ему Юлька? Неважно, сейчас это неважно.

— Билл, ты должен идти наверх. Ты слышишь меня?

Ответа нет. Он как будто умер, только пот струйками течёт по вискам. Я хватаю его за плечи и несколько раз что есть силы припечатываю об дверь:

— У тебя есть сын! Проснись, сволочь, у тебя есть сын! Ты ему нужен, иди наверх!

Это, кажется, действует. Уильям переводит на меня круглые, как пуговицы, омертвевшие глаза:

— Да… Да-да! Я… да, я… иду. У меня сын… Я сейчас иду!

Он начинает кивать и возиться на полу, подбирая ноги, чтобы встать.

Я бросаю его, и сам плыву вверх по лестнице к люку. У меня кружится голова, я задыхаюсь. Мы сожгли много воздуха, чёрт, слишком много!.. И целая орава детишек нам с Юлькой на двоих! Их сейчас надо как-то успокаивать, и при этом бодренько улыбаться. Близняшки, Ванька, Саманта… И что я им скажу?! О боже, что я им скажу?! Будь ты проклят, ледяной Энцелад!

* * *

Мы снова лежим на полу в тёмном салоне. Дети… кажется, просто спят. Уильям на своём диване обнимает сына и смотрит невидящими глазами. В глазах у него боль, и ужас, и буря непривычных мыслей, от которых его корёжит. Даже немного жалко.

Руки-ноги уже холодные, а сердце колотится, как угорелое. Включаю телефон. Плохо видно, в глазах уже темнеет… Один график, вездеходы. Они уже на подходе, близко, ещё чуть потерпеть. Второй график, прогноз витальности, или как его там. И между ними, как и вначале — тонкая зелёная линия…

Скорее всего, мы с Юлькой тоже отключимся. Уильям останется, ему всё это нипочём, но от него сейчас толку нет… Если они быстро вскроют дверь и дадут всем кислород, фатальной гипоксии можно избежать. Дети, похоже, все уже за гранью, но я знаю: необратимые процессы в тканях начинаются не сразу после потери сознания, можно успеть. Поваляются немного в госпитале, если будет нужно, ничего страшного. Сейчас от меня уже ничего не зависит. Надо заснуть.

Юлька всё ещё тихонько плачет. Уже промочила мне рукав футболки. Я сжимаю её узкую ладошку на своей груди, и мне сейчас всё по барабану: и осточертевший автобус, и бредущие где-то вездеходы, и этот равнодушный Сатурн, и Томас Морган.

Василиса Ветрова Благодетели

Лиас вошел в класс и тут же споткнулся о длинный хвост Хасла. Благо, природная ловкость позволила удержаться на задней лапе и высоко подпрыгнуть. Лиас пролетел по высокой дуге через весь класс и оказался точно у своего места. Хорошо, что учителя ещё нет: непременно отчитал бы за такой кульбит. А ведь Хасл специально выставил хвост, чтобы посмотреть, как хвалёный отличник растянется на полу. Впрочем, паршивец всё равно достиг цели: весь класс улюлюкал и посвистывал. Но тут вошёл учитель Фенис, и все разом затихли. Старый ракас недовольно щёлкнул языком и наклонил голову:

— Хотя бы в такой день вы можете быть серьёзными? — он поводил мордой из стороны в сторону, обозревая учеников. — Сегодня мы должны показать Благодетелям, что их старания не были напрасны и что ракасы могут принять в дар их технологии и отплатить честным трудом. Триста сезонов назад они изменили нашу жизнь: принесли медицину, образование, истребили болезни, голод и положили конец войнам между племенами за место в горных поселениях. Сегодняшний экзамен определит достойных! Настал решающий день!

Лиас впился ногтями в учебный стол, заставив пластик жалобно скрипнуть. От волнения сердца забились вразнобой, и он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.

Фенис кивнул ученикам: все дружно включили компьютеры. Тихонько пискнул динамик, оповещая, что пришел файл с заданием от пришельцев. Итоговый тест, в отличие от промежуточных, они высылали сами. Даже учителя не знали, что там будет.

Лиас быстро пробежался глазами по монитору. Похоже, здесь всё, что успели пройти за шесть сезонов обучения: вопросы по физике, технике, геологии… а где же язык? Только простые команды для дроидов! Лиас знал, что большего от ракасов не требуется, но всё равно расстроился. Он-то собирался блеснуть, корпел над файлами по грамматике из расширенного курса. Перед сном старательно повторял заученные за день фразы. Надеялся, что включат материал посложнее. Ничего, придёт пора, и он поговорит с пришельцами на их родном языке!