Эволюция - [5]

Анкилозавры были травоядными динозаврами. Но это было время огромных, свирепых хищников. И потому эти животные, крупнее, чем африканские слоны, были покрыты бронёй — сплавом костей, рёбер и позвоночника. Большие жёлто-чёрные шипы отрастали на их спинах. Их черепа были настолько сильно укреплены, что для мозгов в них оставалась совсем крохотная комнатушка. Их хвосты завершались тяжёлыми булавами, которые могли разбивать ноги или черепа.

Динозавры были слишком огромными, чтобы Пурга смогла осознать их размеры. Ей принадлежал маленький мир, где упавшее бревно или лужа были крупными препятствиями, где скорпион мог быть серьёзным хищником, а жирная многоножка представляла собой редкостное лакомство. Для неё дремлющее стадо анкилозавров было лесом огромных тяжёлых ног и свисающих вниз хвостов, которые никак не были связаны друг с другом.

И здесь Пургу ждал чудесный приз: навоз динозавров, огромные кучи, разбросанные по грязной утоптанной земле. Здесь, в волокнистых кучах частично переваренной растительности она могла обнаружить насекомых, даже жуков-навозников, которые трудились над уничтожением огромных куч дерьма. Она с нетерпением вбуравилась в массу, от которой поднимался пар.

Такова была роль предков человечества во время всего этого долгого лета динозавров: отброшенные на задворки великого общества рептилий, появляющиеся из своих нор только ночью, ищущие корм ради поддержания собственной жизни в навозе, ловящие насекомых и собирающие по лесу жалкие объедки.

Но в эту ночь награда за труды была скудной, а помёт — жидким и отвратительно воняющим. Повреждённая вулканической деятельностью растительность давала мало корма анкилозаврам, а то, что выходило с другой стороны, было не так уж ценно для Пурги.

Она перебежала через поляну и углубилась в лес. Здесь возвышались величественные хвойные деревья, которые сплетались раскидистыми ветвями на огромной высоте. Среди них росли деревья меньшего размера, немного похожие на пальмы, и несколько низких кустарников, украшенных бледно-жёлтыми цветами.

Пурга резво лезла по изогнутым ветвям дерева гинкго. Забравшись наверх, она использовала запаховые железы в промежности, чтобы пометить дерево. В её ночном мире запах и звук были важнее, чем зрительный образ, и если бы в любое время в течение следующей недели другие особи из её вида нашли эту отметку, это был бы знак, похожий на неоновую рекламу, который сообщил бы им, что она была здесь, и даже насколько давно она проходила в этом месте.

Ей было приятно лезть вверх, чувствовать, как плавно работали мускулы, поднимающие её всё выше и выше над опасной землёй, находиться в состоянии хрупкого равновесия, которое помогал поддерживать её длинный хвост, но больше всего этого — прыгать, находиться несколько мгновений в полёте, перескакивая с одной ветки на другую, используя все те возможности, которыми обладало её тело: чувство равновесия, ловкость, цепкие передние лапы и острое зрение. Она была вынуждена прятаться в норах под землёй. Но весь её облик был сформирован существованием в сложной трёхмерной среде деревьев, где станут искать убежища почти все виды приматов на протяжении долгой истории этой группы.

Кислотный дождь последних месяцев заставил увянуть деревья и подлесок; кора была кислой на вкус, и в ней можно было отыскать совсем мало насекомых.

Пурга была вечно голодной. Каждый день ей требовалось съедать вес своего тела: такова была цена её тёплой крови и молока, которое она должна вырабатывать для двух своих детёнышей, сидевших в безопасной норе дальше в глубине леса. Она неохотно слезала вниз по стволу гинкго. Страх и голод боролись в её мозгу; она попробовала обследовать ещё одно или два дерева, но и здесь ей не сопутствовала удача.

Однако сейчас она подняла голову, усики задрожали, а блестящие глаза широко раскрылись, глядя в зелёный сумрак леса. Она чувствовала запах мяса: чарующее зловоние растерзанной плоти. И она слышала жалобный, беспомощный писк, вроде писка птенцов у птиц.

Она бросилась во весь опор, следуя за запахом.

На маленькой полянке у подножия ствола огромной корявой араукарии высилась неаккуратно набросанная куча мха. На её краю зашевелился маленький участок усыпанной мусором земли. Вскоре кусочек земли приподнялся, словно крышечка, и из земли сквозь слой грязи и мусора высунулась маленькая худая шейка. Широко раскрылся маленький рот, похожий на клюв.

Маленькая головка дрожала, крохотная чешуя и перья были всё ещё мокрыми от желтка — детёныш динозавра сделал свой первый вдох. Он был похож на птенца-переростка.

Этого момента только и ждал дидельфодон. Это млекопитающее размером с домашнюю кошку было одним из самых больших зверей своего времени. Покрытый чёрно-серебристой шерстью, он припал к земле. Затем он бросился вперёд, схватил птенца за тонкую шею, выдернул его из скорлупы яйца и подбросил в воздух.

Жизнь птенца была горсткой кратких и ярких впечатлений: холодный воздух снаружи от треснутой скорлупы, бледное сияние кометы и ощущение полёта. Но сейчас под ним разверзлась горячая пещера. Его кожа всё ещё была влажной от желтка; птенец умер мгновенно.