Эволюция - [3]

Впрочем, задумалась она, если нет машины времени, то кропотливый труд археологов — это всё, что есть в нашем распоряжении, наше единственное окно в прошлое.

Бекс вновь приняла отрешённый вид.

Джоан вспомнила поездку в Хелл Крик, в Монтану, которую она совершила, будучи примерно в возрасте этой девочки, в тринадцать или четырнадцать лет. Её мать работала там, потому что это было знаменитое местонахождение, возраст которого относился к самому концу эпохи вымирания динозавров. Следы масштабного события, завершившего эру динозавров, можно было увидеть в породах — в слое серой глины толщиной не больше её ладони; это была мел-третичная пограничная глина, отложившаяся в первые годы после удара кометы. Она была полна пепла — чудовищные последствия огромной катастрофы.

И однажды под слоем глины её мать нашла зуб.

— Джоан, это не просто зуб. Я думаю, что это — зуб пургаториуса.

— Чей-чей?

Её мать была большой широколицей женщиной с лицом, покрытым потом и пылью.

— Пургаториуса. Млекопитающего эпохи динозавров. Я нашла его прямо под пограничным слоем глины.

— И ты можешь сказать всё это по зубу?

— Естественно. Я вот, о чём говорю: взгляни на эту вещь. Это — прекрасный образчик устройства зубной системы, уже сам по себе — результат ста пятидесяти миллионов лет эволюции. Как видишь, здесь все признаки связаны друг с другом. Если ты млекопитающее, тебе нужны специализированные зубы, чтобы быстрее резать пищу на куски, потому что ты должна удовлетворять потребности ускоренного обмена веществ. Но если твоя мать производит молоко, тебе не следует рождаться с окончательно сформированным набором зубов; инструменты для специалиста вырастут на их месте позже. Неужели ты никогда не задавалась вопросом: почему у тебя росли молочные зубы? Джоан, эта находка означает многое для очень большого количества людей. А знаешь, почему? Потому что это — примат. Этот маленький осколок может быть всем, что осталось от самого далёкого предка тебя, меня, любого из ныне живущих людей, а ещё шимпанзе, горилл, лемуров и…

И так далее. Обычная лекция от великого Профессора Юзеб. В свои тринадцать Джоан значительно больше интересовалась потрясающими черепами динозавров, чем крохотными зубками крысовидных существ вроде этого. Но, тем не менее, что-то из этого отложилось у неё в памяти. И, в конце концов, из таких моментов сформировалась её жизнь.

— Понимаете, Бекс, это главный вопрос на конференции, — сказала Алиса. — Синтез. Мы хотим свести воедино наилучшее на сегодняшний день понимание того, как мы оказались здесь — мы, люди. Нам нужно рассказать об истории человечества. Потому что сейчас мы должны решить, как вести себя в будущем. Наша тема — глобализация сопереживания.

Это было правдой. Настоящая цель конференции, которая была известна лишь Джоан, Алисе и нескольким близким коллегам, состояла в поиске нового движения, распространении нового мышления, нового подхода, который реально смог бы предотвратить вызванную человеком волну массового вымирания.

Бекс пожала плечами.

— Думаете, кто-нибудь собирается слушать кучку учёных? Только без обид. Но пока никто не станет.

Джоан с трудом улыбнулась.

— Ладно, принимаю без обид. Но, так или иначе, мы попробуем. Кто-то должен это сделать.

— И во всей этой вашей фигне больше нет никакого смысла, понимаете? В вашей археологии.

Джоан нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Бекс хлопнула ладонью себе по губам.

— Мне не следовало ничего говорить. Моя мама будет в ярости.

Её «марсианские» глаза горели.

Алиса вновь замкнулась в себе; она пристально разглядывала из иллюминатора бушующие пожарища на месте леса, раскинувшиеся на тысячу километров.

«Представь себе, что я бросила тебя вниз, сквозь слои отложений, к началу времён, — говорила Джоан её мать, — Всего лишь через сто тысяч лет ты бы потеряла этот красивый высокий лоб. Твои ноги прямоходящего существа пропали бы через три или четыре миллиона лет. Хвост бы снова отрос у тебя через двадцать пять миллионов лет. Через тридцать пять миллионов лет ты потеряла бы последние из своих особенностей человекообразных обезьян, вроде зубов; после этого ты была бы низшей обезьяной, детка. А потом ты продолжила бы уменьшаться. В глубинах времени в сорока миллионах лет от современности ты бы выглядела чем-то вроде лемура. И, в конце концов…»

В конце концов, она превратилась бы в небольшое крысоподобное существо, прячущееся от динозавров.

Иногда ей разрешали спать на улице, в прохладном воздухе бэдлендов. Огромное небо Монтаны было усыпано звёздами. Млечный путь, гигантская спиральная галактика если смотреть сбоку, был похож на шоссе в ночи. Она лежала на спине, глядя вверх, и представляла себе, что состоящая из твёрдых пород Земля исчезла вместе со своим бременем окаменелостей и всего остального, и что она сама дрейфует в космосе. Интересно, спросила она себя, видел ли этот крохотный зверёк пургаториус такое же небо? Передвинулись ли звёзды по небу за эти шестьдесят пять миллионов лет? Повернулась ли сама галактика, словно огромное колесо фейерверков в ночи?

Но сегодня вечером, подумала она, дым от вулкана затмит все звёзды.