Евхаристия - [55]
Возглас: «Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков» (сравни: 1 Тим. 1:17 [188]).
Первый антифон.
Малая ектения: «Паки и паки (Пс. 140:5 [189]) миром Господу помолимся» и молитва:
«Господи Боже наш, спаси люди Твоя и благослови достояние Твое (Пс. 27:9 [190]), исполнение Церкве Твоея сохрани, освяти любящыя благолепие дому Твоего (Пс. 25:8 [191]): Ты тех возпрослави Божественною Твоею силою, и не остави нас, уповающих на Тя» (Пс. 26:9; [192] 16:7 [193]).
Возглас: «Яко Твоя держава, и Tвoe есть Царство, и сила, и слава (Мф. 6:13), [194] Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков».
Второй антифон.
Малая ектения и молитва:
«Иже общыя сия и согласныя даровавый нам молитвы, Иже и двема, или трем, согласующымся о Имени Твоем, прошения подати обещавый (Мф. 18:19-20), [195] Сам и ныне раб Твоих прошения к полезному исполни (Пс. 19:6), [196] подая нам и в настоящем веце познание Твоея истины (Евр. 10:26), [197] и в будущем живот вечный даруя».
Возглас: «Яко Благ и Человеколюбец Бог еси, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков».
Третий антифон.
Малый вход, или вход с Евангелием.
К этому необходимо сделать некоторые замечания.
1. Диакон говорит ектении перед царскими вратами, a во время пения антифонов он отходит к иконе Спасителя.
2. Молитвы трех антифонов — общие для литургии святых Василия Великого и Иоанна Златоуста — священник произносит про себя во время ектении, сказываемой диаконом. Если же он служит без диакона, то читает их опять-таки во время ектении, лучше всего после прошения «Пресвятую, Пречистую…», для чего певцам следует несколько замедленно петь «Тебе, Господи», a не после возгласа, ибо возглас есть заключительная фраза данной молитвы. Эти молитвы, как и все литургийные молитвы теперь (кроме заамвонной), относятся к «тайным» молитвам. Тайные, как таинственные, мистические, современная литургическая практика понимает, как «секретные», потаенные. Необходимо указать, что в древности было не так. Взгляд на евхаристические и другие молитвы, как на достояние одного только священника, a не всего народа, — более позднего происхождения. Первохристианское сознание смотрело на народ, как на активного участника в таинствах, как на соучастника, если угодно, даже как на сослужителя, a не на пассивного посетителя храма, зрителя и слушателя. Этот древний взгляд нисколько, конечно, не умалял необходимости богоустановленной иерархии. Можно даже говорить, конечно, совершенно условно, о каком-то всеобщем священстве, не иерархическом, разумеется, a духовном, не боясь впасть в протестантизм или в беспоповство. Соборная природа Церкви не допускает мысли об отделении священника от паствы. Священнодействуя, он молится совместно в духе соборной любви со всей плиромой [198] Церкви. Первенствующая Церковь ясно свидетельствовала об этом, хотя бы устами святого Климента Римского (1 посл. Коринф. 40-46): «Каждый из нас, братие, в своем чине да благодарит Господа» (то есть да участвует в Божественной Евхаристии). Святой Киприан Карфагенский подтверждает это, говоря: «Cum Dei sacerdote celebramus» [мы воспеваем вместе со священником Божьим] («De oratione», IV. — M. P. L. T. 4, col. 522). Да и в современной нам литургии Златоуста мы читаем: «Даруй, Боже, и молящымся с нами… всегда со страхом и любовию служащым Тебе…». Это молитвенное соучастие верных не ниспровергает ничего в церковной иерархии ценностей, и мирянам этим не делегируются никакие сакраментальные полномочия. И в своих творениях-беседах тот же Златоуст ясно поучает нас тому, что молитва совершается священником сообща с народом. Евхаристические молитвы в древней Церкви, как и все, впрочем, молитвы, были молитвами всей общины к Богу. В сирийской литургии апостола Иакова (см. выше) священник прямо говорит: «Ибо народ Твой и достояние Твое умоляет Тебя».
Но со временем началось ослабление церковного сознания и евхаристической жизни христиан. Равнодушие народа к церковной жизни ввело в практику чтение молитв тайно, a это не только не укрепило евхаристического сознания, но даже ослабило его и почти уничтожило. Начало такой практики исследователь [199] возводит ко времени Императора Юстиниана, т. е. к VI веку, a к VIII в. это становится общепринятой традицией на Востоке, несмотря на неоднократные по этому поводу недоумения и споры. К тому же времени относится и зарождение тайных месс на Западе.
В своей статье «О причинах и времени замены гласного чтения литургийных молитв тайными» проф. А. Голубцов приводит три фактора, повлиявших на это, a именно: а) удлинение состава молитв, б) «disciplina arcana» [тайное учение], в) прекращение всеобщего и частого приобщения. Перемену эту он относит к V в. Любопытна и приводимая им новелла 137-ая императора Юстиниана, в которой говорится: «Повелеваем, чтобы все епископы и пресвитеры не тайно (non in secreto) совершали божественное приношение и бывающую при святом крещении молитву, но таким голосом, который хорошо был бы слышен верным народом (sed cum еа voce, quae a fidelissimo populo exaudiatur), дабы души слышащих приходили от того в большее благоговение, богохваление и благословение». [
