Евгений Коковин: об авторе - [3]

Рассказ в трилогии ведется от первого лица, от лица Димки Красова, сына простого матроса с небольшого рыболовного судна. Окружающий мир, все события и человеческие отношения рисуются автором через восприятие сначала восьмилетнего мальчика, потом подростка, ученика морской школы, и, наконец, юноши, уже на практике постигающего морскую профессию. Это накладывает особый отпечаток на весь художественный строй произведения, придает ему повышенную эмоциональность и то чувство глубоко заинтересованного, несколько восторженного отношения к жизни, которое так характерно для детского и юношеского восприятия.

Язык произведения, приемы и средства образной речи также определяются психологией условного рассказчика. Для трилогии Коковина характерны лаконизм фразы, простота описаний, восприятие предметов сквозь призму детских ассоциаций. Вместе с ростом героя-рассказчика, расширением его кругозора увеличивается круг явлений, привлекающих его внимание, меняется глубина и характер их освещения.

Повествование от лица героя позволило писателю глубже раскрыть душевный мир детей и избежать излишнего историзма в первой части трилогии, особенно насыщенной крупными революционными событиями. Исторические события в книге не просто фон. Дети в произведении Коковина показаны как активные участники этих событий. Их ребячья жизнь тесно переплетается с борьбой взрослых, с суровыми буднями отцов и старших братьев.

Один из важных сюжетных ходов трилогии - поиски денежного клада, столь характерные для детей, усвоивших первые азы собственнических воззрении на мир. Под влиянием революционно настроенных старших товарищей поиски клада для себя превращаются у мальчишек в поиски хорошей жизни для всех. Димка Красов и Костя Чижов, погнавшиеся за призрачными богатствами легендарного помора Трубина, находят другой клад - винтовки и патроны, необходимые в борьбе за власть народа. Ребята впервые познают радость борьбы за общее дело, впервые начинают понимать, что хорошую жизнь "не искать надо, а завоевывать, а потом строить". И если в первой книге трилогии дети моря учились у своих отцов эту хорошую жизнь завоевывать, то в последующих частях произведения они учатся не менее трудному искусству - строить ее.

В первых произведениях Е. Коковин брал для осмысления сравнительно небольшой круг событий и небольшой отрезок времени. В повести "Детство в Соломбале" масштабы охвата действительности неизмеримо выросли. Главные герои изображаются здесь писателем в развитии, в процессе их нравственного мужания. Особенно удачно показана эволюция настроений и взглядов двух друзей - Димы Красова и Кости Чижова.

Политическое мужание и закалку детей автор рисует не как стихийный процесс. Проблема преемственности революционных традиций, проблема верности юного поколения заветам отцов - одна из главных в повести. Рядом с основными героями - детьми постоянно рисуются взрослые. Добрыми путеводителями в жизни для Димки и Кости, а также для их верного друга ненца Илька были и котельщик Чижов, научивший детей ненавидеть всякую "контру", и военный матрос Антон, расстрелянный интервентами за революционную пропаганду, и старый подпольщик механик Николай Иванович, и мудрый, много переживший дед Максимыч, и влюбленный в природу добрый лесник Григорий. Хотя образы их выписаны в трилогии более скупо, чем образы детей, верное решение проблемы отцов и детей усиливает актуальность произведения, его связь с современностью.

О героическом детстве первого поколения советских людей в нашей литературе написано немало. Но Коковин пишет не о детстве вообще, а о детстве в северном морском городе. Неповторимый облик Архангельска, нелегкая доля тружеников моря, добывающих средства для жизни в свинцовых водах Арктики, суровый быт матросской семьи, краски морской слободы, картины жизни порта, трудные будни судоремонтников, а также вся атмосфера жизни соломбальских мальчишек, их увлечений и дел, начиная от голубей, "казаков-разбойников", рыбалок и кончая морской учебой и первые плаванием - все это воссоздается писателем с хорошим знанием жизни и с художественным тактом.

С точки зрения правдивости обстоятельств может показаться натяжкой введение во второй части трилогии эпизодов, связанных с появлением нового персонажа - ненецкого мальчика Илька. Действительно, эти сцены носят налет исключительности. И все же введение новой сюжетной линии представляется не только оправданным, но и выигрышным. Это позволяет расширить горизонты повествования, дать более емкие картины северной жизни, правдиво показать те сложные, в корне изменившиеся после революции связи, которые всегда имелись между русским населением Севера и коренными жителями тундры. Ненецкий материал в трилогии глубже оттеняет интернациональное значение великих революционных преобразований.

Однако подключение к основной сюжетной линии повести боковых ходов не всегда удачно. Искусственной в третьей части произведения кажется вся цепь событий, связанных со спасением английских моряков. Как бы ни были эти сцены интересны сами по себе, но для раскрытия идейного содержания трилогии, для углубления характеров главных героев они не имеют значения. К тому же нарочитость в изображении конфликтов среди самих англичан противоречит той реалистической достоверности, которая характерна для произведения в целом.