Эвермор. Время истины - [28]

Его улыбка сразу же возвращается, и ее наполняет еще больше света.

От перемен в нем у меня перехватывает дыхание.

– Мы с Элиасом встретились в первый же год, на первом же совместном уроке, – говорит он и в уголках глаз появляются морщинки. – Принципы истории Семперы. Мы пришли туда раньше других и сели в первом ряду, а не сзади, как все остальные. Никто не сказал нам, что у преподавателя этой дисциплины ужасный запах изо рта.

Я издаю достаточно громкий смешок, но ничего не могу поделать. От радости в его голосе мне кажется, что мы скидываем с себя вес лет, становимся снова детьми и история изменилась, чтобы сделать нас друзьями. Уголки его губ приподнимаются, и он смотрит на меня.

– Мне всегда хотелось, чтобы и ты со мной приехала сюда, Джулс, – тихо говорит он. – Тебе бы тут понравилось.

Я криво улыбаюсь ему.

– Ты так говоришь только потому, что знаешь, что я – Алхимик.

– Нет, – отвечает он с удивительной убежденностью. – Тебе, Джулс Эмбер, тут понравилось бы. – Он машет рукой. – Здесь самая большая библиотека в мире. Можно было бы оставаться допоздна с одноклассниками, обмениваться историями, как ты и делала с нами и детьми слуг в Эверлессе.

Мое сердце сжимается от воспоминаний, это горько-сладкое чувство. Жажда жизни, которой у меня никогда не было, но также тепло, потому что Лиам прав. Даже теперь его слова зовут меня, рисуя картины счастья в моей голове. Наверное, он знает меня лучше, чем кто-либо из живых.

– Возможно, – признаюсь я, пытаясь подавить чувство, поднявшееся во мне словно стая птиц. Не стоит начинать ностальгировать по поместью Герлингов, во всяком случае, не сейчас, когда не могу вернуться.

– Но да, говорят, что Алхимик ходил по этому городу, когда тот представлял собой лишь пустошь. Это был твой дом. – Он прочищает горло, меняет тон, будто сказал чересчур много.

– Я всегда планировал вернуться в Беллвуд после свадьбы Роана, хотя у моей матери была другая мысль, – говорит он, ведя меня через кампус: по арке моста под занавесом из ветвей деревьев, через открытую зеленую площадь, вдоль мощеных дорожек, вокруг высоких кирпичных зданий, которые кажутся как старыми, так и безвременными. – Не волнуйся: никто не станет гадать, почему здесь…

Голоса позади заставляют нас подпрыгнуть. Я резко разворачиваюсь, мышцы сразу напрягаются, а рука Лиама подлетает к моей, как бы в попытке поставить меня за собой, – но это не солдаты, а студенты. Две девушки и парень ковыляют после чрезмерного количества мадели, смеясь и шатаясь, появившись из здания в паре шагов от нас.

– Долгих лет жизни Королеве! – приветственно кричит девушка с коричневой кожей, поднимая воображаемый стакан в сторону Лиама. – Посмотрим, как долго эта продержится.

Лиам замирает, словно заяц, завидевший лису, но они продолжают идти. Взгляд девушки задерживается на мне. Несмотря на размазанный макияж и заплетающуюся походку, ее темные глаза острые и пронзительные, они замораживают меня на месте.

– Она заметила меня, – шепчу я, когда они проходят, – увидела мое лицо.

Лиам хмурится, но качает головой, отмахиваясь от меня.

– Не волнуйся из-за нее. – Его глаза следят за троицей. – Даже если бы она узнала тебя, – в чем я сомневаюсь, – никто не воспримет Стеф серьезно.

Я думаю о ее властном взгляде.

– Почему?

Он пожимает плечом.

– Она – незаконная дочь одного из Чамберлейнов.

Это имя посылает дрожь по моей коже. Герлинги – самая влиятельная семья в Семпере, и общеизвестно, что они жестоки по отношению к своим слугам. Но, согласно слухам, они считаются чуть ли не добрыми по сравнению с Чамберлейнами.

Лиам продолжает:

– Ее род полон ведуний. И ты ее слышала, у нее плохая привычка сеять предательство, когда переберет с маделью.

– Ведунья? – Почти по всей Семпере ведуний терпят, чтобы те развлекали суеверных – занятие, которое лишило бедные города, в том числе Крофтон, остатков кровавого железа, как говорил папа. Старая Королева, согласно слухам, собирала могущественных ведьм, хотя некоторые утверждали, что она убивала их, если они ей не угождали. Я вздрагиваю, вспоминая, как близка эта мысль к правде. Что сказали бы семперцы, если бы узнали, что Королева держала возле себя Колдунью – или, скорее, что Колдунья держала ее возле себя, в своей власти, отделавшись от нее холодным ударом кинжала.

– Я удивлена, обнаружив ведунью в Беллвуде, – говорю я, пытаясь оттолкнуть те мысли. – Разве не нужны деньги, чтобы здесь учиться?

Щеки Лиама краснеют. Он прочищает горло, но больше ничего не говорит. Мы идем еще немного, прежде чем он наконец замедляет шаг. Перед нами древние на вид руины, оболочка здания размером примерно с каретный сарай в Эверлессе, стены которого осыпаются. Остались два полуобрушившихся шпиля и одна устоявшая башня наподобие маленького замка. Гниющая постройка окружена кругом из голой земли – или, возможно, пепла – как будто и трава, и снег условились избегать этого места.

Но все же что-то в нем зовет меня, тянет к нему, и мне приходится удерживать себя, не дать шагнуть вперед и опустить руки в пепел.

– Это?..

Лиам кивает.

– Форт Вора. Тут когда-то жил Алхимик.

Мое дыхание прерывается. Перед нами руины – серое трехмерное пятно на фоне холодного голубого неба. Я пытаюсь представить, как они выглядели до разрушения: убежище, дом.