Эвермор. Время истины - [26]

Мы с Лиамом садимся в маленькую лодку, и он гребет к берегу. Мои колени прижаты к его спине, а мою спину царапает борт лодки. Сейчас, кажется, мы всего в минутах от того, чтобы перевернуться, если поднимется ветерок и ударит по нам не под тем углом. Его руки двигаются с четкой решимостью стрелок часов, а лопатки ритмично касаются моих колен.

Вскоре движение меня убаюкивает, а изнеможение быстро берет верх надо мной. Единственное освещение – остатки умирающего лунного света, превращающего профиль Лиама в белую, как кость, и черную, как чернила, скульптуру. Мне хочется к нему прикоснуться, почувствовать его тепло и напомнить себе, что он – не статуя, а живой, полный жара и энергии человек. Но ничего такого я не делаю.

Вместо этого начинаю дремать. В последних обрывках сознания надеюсь и боюсь, что встречу здесь, в темноте сна, Каро. Но в основном мне снится Амма, очень живая, как мы с ней сбегаем в лес и становимся на колени у ручейка, играем с бумажными корабликами, сложенными из пергамента, который я стащила из папиных запасов, фантазируя о будущем дне, когда наконец сможем посетить берег моря.

Мы касаемся земли с тихим стуком, и мои глаза с трудом открываются. После гребли всю ночь напролет темнота неба начинает уступать место рассвету, и меня пронзает боль, когда думаю об Амме. Наша дружба была рефреном «когда-нибудь»: когда-нибудь отправимся к морю, когда-нибудь покинем Крофтон.

«Когда-нибудь» Аммы были у нее украдены.

Мы выбираемся – мои ноги подгибаются на мягком мшистом берегу – и потом сильным толчком отправляем нашу лодку в море, поворачиваясь спиной к волнам, пока на светлеющем горизонте судно не становится все меньше и меньше.

Пока идем по местности, где покрытые солью валуны уступают место каменистым равнинам, усеянным приморскими городками, я пытаюсь сосредоточиться на задании перед нами: уничтожить Каро, живую, дышащую Колдунью из легенды, веками бродившую по Семпере, накапливавшую знания и силы, которые я потеряла. Я вздрагиваю, снова вспоминая, как вонзила клинок в ее тело, мягкий шепот металла, проткнувшего плоть. Ощущения вспыхивают в моей голове снова и снова, пока мы идем, и внезапно эмоции переполняют меня. Спотыкаясь, подхожу к берегу ручья, бегущего вдоль нашей тропинки. Опустившись на колени, набираю воду в ладони и поливаю разгоряченное лицо.

Замечаю свое отражение на поверхности воды – и едва узнаю лицо, моргающее, глядящее на меня. Мои щеки кажутся острее, как два клинка, блестящих в отраженном свете ручья. Отражение шевелится в медленно текущей воде, оно словно двигается и заново формируется с каждой проходящей секундой. Воображаемый шепот поднимается из леса: убийца, ведьма…

Я собираюсь с духом, добавляя: Алхимик. Вот чем я должна быть, если хочу покончить с правлением Каро.

Рука хватает меня за плечо, заставляя подскочить. Я резко разворачиваюсь и вижу, что это всего лишь Лиам.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Все нормально, – бормочу. Но во рту пересохло, а внутри все пусто. Лиам протягивает руку, чтобы помочь мне встать. Я ее игнорирую и иду мимо него, возвращаясь на тропинку.

Дикая местность и городки постепенно сменяются первыми домами большого города, Монтмера. Он не похож на Крофтон или Лаисту, окруженные лесами или полями, – это настоящий город, с дорогами и реками, бегущими через него. Мои мысли возвращаются к воспоминаниям, как мы с Аммой сидели с картой Семперы, расстеленной на коленях, а ее дедушка водил пальцем по рекам и городам, рассказывая нам о своих путешествиях в молодости. Монтмер находится в сердце Семперы, самой старой ее части, где, как говорили, бродили Алхимик и Колдунья. Беллвуд находится в центре спутанного клубка узких дорог и рек. Несмотря на ранний час, телеги и кареты тарахтят мимо нас по дороге, вдоль которой мы идем, и я чувствую запах хлеба и рыбы, кофе и фруктов и слышу звон кровавого железа, оставленный ими. Ставни над нами широко распахиваются, чтобы впустить ветерок, и на улицах нет попрошаек, как и тихого хора из «Час, час».

Лиам дал мне надеть плащ. Я натягиваю капюшон и осторожно из-под него осматриваю аккуратные, холмистые мощеные улицы. Хотя мне приходится опускать голову каждый раз, как кто-то проходит мимо, я не могу не почувствовать легкое жужжащее ощущение в груди. Монтмер странный, и все же что-то в нем притягивает меня, словно я уже была здесь когда-то. Смутно вспоминаю книгу по истории в библиотеке Эверлесса, в которой приводилась теория, что это – место рождения Алхимика, но от сей мысли мне становится не по себе, и я ее отталкиваю. В детстве, когда мы еще жили в Эверлессе и я хотела исследовать мир, я все время просила папу отвезти меня в подобную местность.

Мы слышим цокот копыт позади нас, тяжелые шаги и крики с акцентом жителей Береговой Гавани. Я инстинктивно резко сворачиваю в аллею справа от нас, Лиам – позади меня, и мы стоим, прижавшись плечами к стене. Страх затуманил мой разум. Но солдаты прошли мимо.

– Думаешь, они знают, что мы здесь? – тихо спрашиваю Лиама, когда мы возвращаемся на улицу.

Лиам пожимает плечами, но я вижу, что он тревожно хмурится.