Евангелие от Ники - [101]

Подпрыгивая на кочках в такт скомканным, сумбурным раздумьям, я смотрел на проплывающую мимо меня первопрестольную столицу России. Уже сутки я изучал этот сумрачный город с немеркнущим интересом. Вчера я въехал сюда с огромным «конвоем», во главе нескольких фронтовых дивизий, прибывших в Москву для триумфально парада. Пока мы двигались по длинным проспектам, серые здания давили на мою голову своим весом, и мрачные мостовые, в которых отдавалось цоканье тысяч подков в течение целых восьми столетий, блистали сыростью, оставленной едва растаявшим снегом и вечной грязью, столь характерной для обеих русских столиц. Массивный, пугающий муравейник, гигантский, каким и должен быть «Третий Рим», бурлящий чудовищною клоакой, он подавлял во мне чувства и погружал в некое грозное оцепенение. Воистину, думал я, глядя на толпы людей и дольмены зданий, возвышающиеся над ними, — Москва являлась олицетворением всего русского, — пугающим, но великим; темным, но не имеющим границ. Могучий дух и неукротимая, почти стихийная сила, что двигали этот огромный народ на протяжении тысячелетий к славе властелина Евразии, чувствовалась здесь более, чем любом другом месте бескрайних тюркских равнин…

Тем временем мы подкатили к Кремлю и видения мрака рассеялись предо мной. В конце Красной площади, я увидел перед собой удивительный храм, состоящий из множества ярусных башен, стоящих на каменном основании, обрамленном замысловатой аркадой. Фигурные главы этого удивительного творения архитектуры, украшенные цветными маковками куполов, вызывали странные чувства. Краснокирпичная громада Кремля дышала средневековьем, но облик Собора — многообразный и яркий, — поражал монументальностью и в то же время … сказочным вдохновением!

— Впечатляет, не правда ли? — Воейков наклонился к моему уху и показал перчаткой в окно. — Храм Василия Блаженного считается одним из чудес света. Однако не спешите умиляться русским искусством — с. Собор построен итальянцем Бармой, в честь взятия Иваном Грозным Казани. Что характерно, заметьте! В этой чудесной стране во все века цивилизация и культура, не смотря на земледельческий склад хозяйствования, посвящались войнам. Только тираны здесь могут стать успешными правителями, Ники. Все остальные, насколько мне известно, заканчивали плохо.

Пристально, я посмотрел Воейкову в глаза.

— Опять вы? — голос мой дрогнул.

Каин улыбнулся губами флигель-адъютанта.

— Представьте, не могу же я вас оставить!

Перед лицом непреодолимой опасности, сознание мое вдруг впало в болотистый ступор, вызванный, вероятно, не страхом, а незнанием того, что следует ожидать от собеседника. Первые фразы беседы казались дружескими и даже шутливыми, однако последние — могли звучать приговором. Наконец я выдавил из себя:

— Напрасно. Я бы не сожалел, расстанься бы мы с вами расстались.

— Ах, бросьте, Ники! — Воейков отодвинулся от меня и барски отвалился к окну. — Если я поверю, что вы действительно так считаете, это не пойдет вам на пользу.

Мы ехали на огромном шестиместном «Майбахе», на переднем диване, отделенном стеклянной перегородкой, рулил водитель. Огромная машина рычала, когда он давал газу, колеса шуршали по мостовой и ветер изс открытых окон, весело шевелил Воейкову волосы.

На среднем диване мы сидели мы с Воейковымним, а. А вот сидящие прямо за нами на заднем диване атаманцы спали, хотя всего лишь несколько минуту назад я имел с ними разговор.

В конце концов, подумал я, встреча с Каином когда-то должна была произойти и настоящий миг ничем не хуже и не лучше будущих или прошлых. Сейчас, вероятно, должна была решиться моя судьба.

— Опять угрожаете? — спросил я сурово, стараясь говорить как можно безразлично.

— Нисколько! — мотнул вихрами флигель-адъютанта хронокоректор., — Ппросто, я хотел бы прояснить обстановку, которая выглядит несколько запутанно с момента нашей последней встречи. Мы с вами делаем здесь общее дело, вы мой первый и единственный помощник в исполнении корректировки. Но мМеня беспокоит ваша неуправляемость!. Признаться, когда в прошлый раз вы выстрелили в зеркало, я действительно решил вас стереть, но сдержался. Так что эЭто — жест доброй воли, Ники. Надеюсь, вы его оценили.

— У вас прекрасное чувство юмора, — холодно заметил я. — Добрым жестом было, вроде бы, мое воскрешение на Земле будущего. Теперь я знаю, что вы возродили меня, исходя из собственных интересов…

— Вы опять видите во мне монстра, — перебил Каин. — А разве вы, будучи Императором России, не используете того же дворянина Воейкова в качестве слуги?

— Если Воейков мне разонравиться как помощник, я не стану его убивать.

— А я разве грозил вам убийством? Всего лишь пугал наказанием, чтобы повысить эффективность.

— То есть вы не собирались убивать меня на самом деле?!

Каин досадливо поморщился, з. Затем вздохнул и уставился в пол.

— Вы ведь живы, — он снова поднял глаза. — И прошу, не опускайтесь до вульгарщины:, я не грозил вас убивать, а лишь стереть вашу матрицу. Разница тут существенная: стерев матрицу, я могу возродить ее в другом теле и в другое время. Это значит, что пока я жив, живы вы. Согласитесь, подобное нельзя назвать смертью.