Евангелие от Маркса - [14]

О том, что борьба пролетариата за уничтожение классов вытекает из христианских требований равенства, Энгельс говорит и в работе «Анти-Дюринг»: «С того момента, когда буржуазия вылупляется из феодального бюргерства, превращаясь из средневекового сословия в современный класс, ее всегда неизбежно сопровождает, как тень, пролетариат. Точно также буржуазные требования равенства сопровождаются пролетарскими требованиями равенства. С того момента, как выдвигается буржуазное требование уничтожения классовых привилегий, рядом с ним выступает и пролетарское требование уничтожения самих классов, сначала — в религиозной форме, примыкая к первоначальному христианству, а потом — на основе самих буржуазных теорий равенства».

Среди деятелей народно-реформационного движения Энгельс особенно выделял Т. Мюнцера, которого называл «пророком революции», а возглавляемую им крестьянскую войну в Германии — «самой величественной революционной попыткой немецкого народа». Вот что пишет Энгельс в работе «Крестьянская война в Германии»:

«Он (Мюнцер) отказывался рассматривать Библию как единственный и безупречный источник откровения. Настоящее и живое откровение, по его мнению, есть разум, откровение, которое существовало во все времена и у всех народов и которое существует до сих пор. Противопоставлять разуму Библию значило бы убивать дух мертвой буквой, ибо святой дух, о котором говорит Библия, не есть нечто, существующее вне нас; святой дух и есть наш разум. Вера является не чем иным, как пробуждением разума (высшего разума — А. Б.) в человеке, а потому обладать верой могли и язычники. Посредством этой веры, посредством пробудившегося разума человек уподобляется божеству и достигает блаженства. Поэтому рай не является чем-то потусторонним, его нужно искать в этой жизни, и призвание верующих состоит в том, чтобы установить этот рай, т. е. Царство Божье, здесь, на земле…

Его (Мюнцера) политическая программа была близка к коммунизму, и даже накануне февральской революции (1848 г. в Германии) многие современные коммунистические секты не обладали таким богатым теоретическим арсеналом, каким располагали „мюнцерцы“ в 16 веке. Эта программа… которая представляла собой не столько сводку требований тогдашних плебеев, сколько гениальное предвосхищение условий освобождения едва начавших тогда развиваться среди этих плебеев пролетарских элементов: она требовала немедленного установления Царства Божьего на земле… путем возврата церкви к ее первоначальному состоянию и устранения всех учреждений, находящихся в противоречии с этой якобы раннехристианской, в действительности же совершенно новой церковью. Но под Царством Божиим Мюнцер понимал не что иное, как общественный строй, в котором больше не будет существовать ни классовых различий, ни частной собственности, ни обособленной, противостоящей членам общества и чуждой им государственной власти. Все существующие власти, в случае, если они не подчинятся революции и не примкнут к ней, должны быть низложены, все промыслы и имущества становятся общими, устанавливается самое полное равенство. Для того, чтобы осуществить все это не только в Германии, но и во всем христианском мире, нужно основать союз; князьям и дворянам нужно присоединиться к нему; если они этого не сделают, союз должен при первом удобном случае свергнуть их с помощью оружия или уничтожить (…) Ссылаясь на Новый Завет, он (Мюнцер) настаивал на том, чтобы безбожные правители, в особенности попы и монахи, поносящие Евангелие как ересь, были истреблены… „Великое потрясение предстоит выдержать всему миру; разыграется такое преставление, что безбожники будут низвергнуты, а униженные возвышены“… Мюнцер проповедовал христианское равенство и евангельскую… общность всех имуществ, одинаковую для всех обязанность трудиться и упразднение всех существующих властей».

Крестьянская война в Германии была самым ярким проявлением революционного течения христианского коммунизма, которое явилось зарей грядущих классовых битв пролетарита. По словам Энгельса, «крестьянская война пророчески указала на грядущие классовые битвы, ибо в ней на арену выступили не только восставшие крестьяне, — в этом уже не было ничего нового, — но за ними показались предшественники современного пролетариата с красным знаменем в руках и с требованием общности имущества на устах» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 20, с. 508).

* * *

Примечательно, что и в годы строительства социализма в России проявили себя прогрессивные коммунистические формы христианства у отдельных сект и групп.

Еще в 1919 году на 7-м Всероссийском съезде Советов выступал делегат от сектантов-коммунистов Иван Трегубов, один из лидеров толстовского движения. Он приветствовал делегатов «за великое и святое дело коммунизма… которому мы также давно служим… Мы желаем сотрудничать с вами в деле насаждения коммунизма… Мы не будем упрекать вас, а вы не упрекайте нас за то, что вы, и мы идем к коммунизму разными путями».

Толстовцы Иван Трегубов и Павел Бирюков, друживший с Лениным еще во время его женевской эмиграции, еще в конце 1920 года составили проект документа. В нем говорилось: «Как по мнению правительства, так и по нашему мнению, „коммуна“ есть совершеннейшая форма общественного устройства как в экономическом, так и в нравственном смысле, и „коммунист“ должен быть лучшим человеком во всех отношениях».