Евангелие от Иуды - [42]
Пока дело дозреет, в Риме утвердится другой кесарь, а каждый римский император более любит деньги, нежели дружбу. Деньги надобны на самые первоочередные нужды армии, а кто узнает об этом ранее самого кесаря, кроме вас, досточтимые члены совета?
В таком духе я сказывал долго и по сю пору диву даюсь, почему не вытолкали меня за дверь. А старейшины наши слушали и смотрели на меня с удовольствием, с коим старцы ищут в потомке исполнения собственных несбывшихся желаний. Ничего определенного не было сказано, но палестинские полномочия я получил. Не говорили и о кандидате в первосвященники. Полагаю, прочили дядю Елеезара. Себя в те сроки во внимание не брал: слишком молод, беден и незначителен, пусть и не лишен амбиций.
Больше на эту тему в совете речей не было, хотя не менее раза в год отчитывался в качестве прокуриста палестинского филиала и, подобно всем прочим управителям, представлял подробный отчет и о политическом положении в моей провинции и близлежащих землях.
11. Коммерческие операции, неслыханно удачливые, еще до того как отец удалился к прародителю нашему Аврааму, увеличили мою долю в оборотах фирмы на следующих условиях: каждый член семьи получал в управление один провинциальный филиал, большой или поменьше, в зависимости от возраста, опыта и способностей кандидата. Несколько провинций принадлежало одному из семи членов правления, они держали основные паи и руководили всеми делами.
Каждый управитель имел в распоряжении оборотные средства в миллион денариев и больше и сеть самых разных предприятий, отдаваемых арендаторам. В основном все предприятия были связаны с военными поставками - от добычи металлических руд и до рыбачьих флотилий включительно; главные же интересы нашего дома сосредоточились на банковском деле, приносящем прибыль от пятидесяти до ста pro centum. Управители имели соответственно высокий заработок, чистую прибыль сдавали в центральное правление, двадцать пять pro centum от сданного шло на их личный вклад в основной оборот.
Если провинция приносила убытки (у меня такого не случалось), управляющий покрывал половину из своей части, коли не хватало денег, вносил недостающие деньги кто-либо из родственников или неудачник прекращал пестовать свою должность.
И лишь в случае провалов на военных сделках убытки в основном капитале покрывали филиалы, нажившиеся на войне. В отличие от греческих и римских домов наш ведет дела анонимно, имея за пределами империи обширные разветвления от Германии до реки Инда. Ты прекрасно знаешь, и поныне половину римских негоциантов мы держим за горло, хотя безумства Нерона и Калигулы основательно сказались и в наших делах.
12. Верно, ты задаешься вопросом, отчего же мы не воспользовались столь блистательными возможностями, дабы упрочить положение нашей страны?
Смею тебя уверить: много трудов и денег стоили ликвидация кровавого деспота Домициана и подкуп нужного кесаря, к коему мы держим все входы и выходы. Я во всем этом уже не принимаю участия и даже несколько жалею, что раньше вмешивался в государственные дела, хотя, говоря начистоту, и посейчас не имею в этом вопросе определенного мнения. Эпикур сказывал некогда: мудрец не станет заниматься политикой, разве что обстоятельства вынудят. Зенон же считал: мудрец всегда займется политикой, разве что обстоятельства не позволят.
13. Вернемся же к обстоятельствам, сложившимся несколько десятилетий назад. Совсем молодой, я вполне отдавал себе отчет: с помощью денег можно вернуть первосвященнический престол, а вот удержать его намного труднее. Ставленник обязан обладать жизненной мудростью, а пуще всего надобно народное признание, каким пользовался Филон Александрийский.
В нашей семье пока нет человека ему равного, да все впереди - подыщем на такую роль соответствующее лицо. В мои задачи входило покамест держать ухо востро и прибрать к рукам всех влиятельных особ, недоброжелательных к иерусалимской аристократии.
Прибыв в Палестину, я и вовсе утвердился в своем мнении и возрадовался, увидев, по какой причине семьи первосвященников-узурпаторов не пользуются популярностью.
В обстановке я разобрался не сразу, но годика через два-три довольно хорошо уяснил, что надлежит предпринять.
Приблизительно тогда встретился с Иисусом и открылись мне новые возможности. Осознал их не сразу: год или два голова моя была занята, как тебе ведомо, несчастным аффектом, а проповедническое служение Иисусово еще ничем не напоминало серьезное общественное движение.
14. Никто и в мыслях не провидел в нем будущего мессию. Сам он притязал только на роль учителя, пророка, гласил скорый день суда господня и представлял его подобно катаклизму с землетрясением, потопом и другими подобными явлениями.
Его пророчества ставили в затруднительное положение: проповедуя бога-любовь, милосердного отца всех людей, он видел антиномию между любовью и справедливостью, без коей суд не был бы судом. Ежли сам он прощал всех и вся, а почитателей поучал прощать до семижды семидесяти раз, сколь же далеко простиралось божие милосердие, по его учению беспредельное?
Выход для своей теодицеи он позаимствовал из фарисейской доктрины, использовал софистику, непонятную непосвященным, а именно возгласил: день суда станет днем воздаяния праведным, их вечным счастием, ибо узрят бога; блаженны будут умершие, ибо воскреснут, люди злые не воскреснут - их земная жизнь кончится, уйдут в небытие раз и навсегда, ибо не сделались детьми божьими.
«Футурист Мафарка. Африканский роман» – полновесная «пощечина общественному вкусу», отвешенная Т. Ф. Маринетти в 1909 году, вскоре после «Манифеста футуристов». Переведенная на русский язык Вадимом Шершеневичем и выпущенная им в маленьком московском издательстве в 1916 году, эта книга не переиздавалась в России ровно сто лет, став библиографическим раритетом. Нынешнее издание полностью воспроизводит русский текст Шершеневича и восполняет купюры, сделанные им из цензурных соображений. Предисловие Е. Бобринской.
Книга популярного венгерского прозаика и публициста познакомит читателя с новой повестью «Глемба» и избранными рассказами. Герой повести — народный умелец, мастер на все руки Глемба, обладающий не только творческим даром, но и высокими моральными качествами, которые проявляются в его отношении к труду, к людям. Основные темы в творчестве писателя — формирование личности в социалистическом обществе, борьба с предрассудками, пережитками, потребительским отношением к жизни.
В книгу входят роман «Сын Америки», повести «Черный» и «Человек, которой жил под землей», рассказы «Утренняя звезда» и «Добрый черный великан».
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.
«Подполье свободы» – первый роман так и не оконченой трилогии под общим заглавием «Каменная стена», в которой автор намеревался дать картину борьбы бразильского народа за мир и свободу за время начиная с государственного переворота 1937 года и до наших дней. Роман охватывает период с ноября 1937 года по ноябрь 1940 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.