Евангелие от Фомы - [81]
— Рабби, рабби… — послышался за ним голос запыхавшегося Иуды. — А я опять бегал смотреть домик, что продается тут неподалеку. Сам-то домишка никуда не годится, надо чинить, а земля хороша… И источник свой… Вот бы рай ребятам-то!.. И говорят, Никодим, член синедриона, хозяин, недорого и просит за него…
Иешуа хотел было сообщить ему о большом пожертвовании в пользу бедняков, сделанном Закхеем, как вдруг мимо бурей пронесся к Иерусалиму на черном скакуне какой-то всадник… В толпах испуганно зашептали: Варавва… Варавва… Дохнуло страхом и надеждой: там, где Варавва, ожидать можно было всего… Люди робкие и нерешительные стали потихоньку, незаметно отставать от шествия: близость храмовников и римлян сказывалась. По всей стране через синагоги уже было оповещено, что всякий, кто будет уличен в сношениях с Иешуа, дерзким, но невежественным галилеянином, восставшим против Бога и его святого закона, будет отлучен, а это было не только позором само по себе, но влекло за собой и конфискацию всего имущества. А тут еще Варавва этот что-то крутит… Нет, лучше от всего этого подальше!.. Решительно шли теперь за Иешуа только те, которым терять, все равно, было или нечего, или настолько немного, что об этом не стоило и думать…
Он заметил поредение толпы и испытал чувство облегчения — та сила, которая против его воли носила его последнее время, точно ослабела, и он почувствовал некоторую свободу… Но это был только минутный самообман: впереди был Иерусалим, который притягивал его, как магнит… Боже мой, неужели же малодушно не сделать еще попытки завоевать его для Бога?!
XXXVI
Иешуа с учениками достиг и Вифании: до Иерусалима оставался всего какой-нибудь час… Как всегда, он был встречен семьей Элеазара с радостью и уважением, к которым, однако, примешивались теперь и некоторые опасения. Если, несомненно, в народе сильно было течение в пользу Иешуа, то, с другой стороны, крепли слухи, что и власти не дремлют. Вокруг нарастало что-то совсем необычное, поднимающее и тревожное в одно и то же время. Спеша на великий праздник, все более и более подваливал со всех сторон народ. В возбужденных близостью священного города и великого праздника толпах без устали работали зелоты.
— Да, да, он тут!.. — носилось по взволнованным толпам. — У горшечника Элеазара, сказывают, остановился… Этот, брат, во дворцы не лезет, а все с нами, бедняками, дружбу водит… Ну, рассказывай тоже: в Иерихоне с начальником мытарей пировал… Да, дуралей, разве ты не слыхал, сколько тот на бедных-то отвалил?! Теперь там, в Иерихоне, все бедняки с праздником будут… А ты лопочешь незнамо что… Нет, этот нас уж не выдаст!..
— А вы слышали, земляки, как кричал ему нищий:
«Радуйся, сын Давидов…»
— Мессия!
— Да ведь он из Назарета… Сын плотника, сказывают.
— Мало ли чего там?.. Может, до времени скрываться нужно было, вот и выдавал себя за плотника… Зря нищий кричать не стал бы: нищих Господь любит…
— Смотри, смотри, сколько народу около дома горшечника собралось…
— Как только увидите его, так все враз и валяйте: осанна!..
— Да уж не ударим лицом в грязь, можешь быть спокоен!..
— В него, говорят, и из начальников многие уверовали, да фарисеев боятся… Ну, он всем теперь пропишет…
— Элеазар, говорят, совсем помирал, а как он пришел, так тот и встал… Прямо из могилы, говорит, поднял…
— Он стольких исцелил, что и не перечтешь…
— Проходи, проходи, ребята: на празднике в городе его увидим…
— Да хоть бы глазком взглянуть на него…
— А богатей да храмовники, говорят, трясутся… Ха-ха-ха…
— Да у горшечника-то его, говорят, еще нету: ждут только… Эхма, народ!.. Наболтают…
И пестрые толпы богомольцев, пыля, все шли и шли к Иерусалиму и, полные предвкушения чего-то совсем необычайного, возбужденно гомонили…
— Главное, ребята, как увидите его, так осанна…
Возбужденно-торжественное настроение толп заражало всех и в скромном домике Элеазара. Недавно вставший после тяжелой болезни и еще более похудевший хозяин и обе сестры готовили для дорогих гостей трапезу во дворе. Иешуа, скрываясь от назойливого любопытства толп, сидел внутри дома. Мириам, стараясь не смотреть в сторону своей несчастной соперницы из Магдалы, носилась как на крыльях. Но когда взгляд ее бархатных глаз падал на осунувшееся лицо Иешуа, сердце ее мучительно сжималось в тяжком предчувствии.
И когда вострубил хазан с кровли синагоги в третий раз и в еще светлом небе затеплилась, как чистый светильник, перед престолом Господним, светлая Иштар, Элеазар слабым голосом пригласил всех возлечь под старой смоковницей вокруг тихо горящего светильника. Мириам точно спросила его о чем-то глазами, и он утвердительно наклонил голову. Мириам исчезла в доме и вернулась, неся алебастровый сосуд с благовонием. Приблизившись к Иешуа, она умастила драгоценным маслом его голову — она впервые заметила при этом его седые волосы, и руки ее задрожали, а остаток вылила ему на ноги, а потом, по обычаю, разбила сосуд о землю…
— Благодарю вас, друзья мои… — тронутый, сказал Иешуа дрогнувшим голосом. — От всего сердца благодарю…
На глазах его выступили золотые от светильника слезы. Сердце Мириам, истомившееся в трехлетней тоске по нем, вдруг прорвало все плотины и зарыдало в восторженном гимне любви и самоотречения до конца. Она пала к его ногам и, одним движением маленькой руки распустив свои пышные волосы, мягким, пахучим шелком их она стала бережно и любовно вытирать его ноги. Смутились все: тайна девичьей души словно в молнии открылась до конца. Но все сделали вид, что не понимают этого, что поступок ее они относят не к любимому человеку, а к наставнику. Только Мириам магдалинская из всех сил стиснула зубы, закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, и тихонько застонала…
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Впервые в России печатается роман русского писателя-эмигранта Ивана Федоровича Наживина (1874–1940), который после публикации в Берлине в 1923 году и перевода на английский, немецкий и чешский языки был необычайно популярен в Европе и Америке и заслужил высокую оценку таких известных писателей, как Томас Манн и Сельма Лагерлеф.Роман об одной из самых загадочных личностей начала XX в. — Григории Распутине.
Иван Фёдорович Наживин (1874—1940) — один из интереснейших писателей нашего века. Начав с «толстовства», на собственном опыте испытал «свободу, равенство и братство», вкусил плодов той бури, в подготовке которой принимал участие, видел «правду» белых и красных, в эмиграции создал целый ряд исторических романов, пытаясь осмыслить истоки увиденного им воочию.Во второй том вошли романы «Иудей» и «Глаголют стяги».Исторический роман X века.
К 180-летию трагической гибели величайшего русского поэта А.С. Пушкина издательство «Вече» приурочивает выпуск серии «Пушкинская библиотека», в которую войдут яркие книги о жизненном пути и творческом подвиге поэта, прежде всего романы и биографические повествования. Некоторые из них были написаны еще до революции, другие созданы авторами в эмиграции, третьи – совсем недавно. Серию открывает двухтомное сочинение известного русского писателя-эмигранта Ивана Федоровича Наживина (1874–1940). Роман рассказывает о зрелых годах жизни Пушкина – от Михайловской ссылки до трагической гибели на дуэли.
«Душа Толстого» — биографическая повесть русского писателя и сподвижника Л. Н. Толстого Ивана Федоровича Наживина (1874–1940). Близко знакомый с великим писателем, Наживин рассказывает о попытках составить биографию гения русской литературы, не прибегая к излишнему пафосу и высокопарным выражениям. Для автора как сторонника этических взглядов Л. Н. Толстого неприемлемо отзываться о классике в отвлеченных тонах — его творческий путь должен быть показан правдиво, со взлетами и падениями, из которых и состоит жизнь…
Перед вами уникальная в своем роде книга, объединившая произведения писателей разных веков.Борис Евгеньевич Тумасов – русский советский писатель, автор нескольких исторических романов, посвященных событиям прошлого Руси-России, – «Лихолетье», «Зори лютые», «Под стягом Российской империи», «Земля незнаемая» и др.Повесть «На рубежах южных», давшая название всей книге, рассказывает о событиях конца XVIII века – переселении царским указом казаков Запорожья в северо-кавказские степи для прикрытия самых южных границ империи от турецкого нашествия.Иван Федорович Наживин (1874–1940) – известный писатель русского зарубежья, автор более двух десятков исторических романов.Роман «Казаки», впервые увидевший свет в 1928 году в Париже, посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России – Крестьянской войне 1670–1671 гг., которую возглавил казачий атаман Степан Разин.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.