Евангелие от экстремиста - [61]
Появились в нашем отделении свои первые герои. Будущий программист Кирилл Митюгин вынужден был защищать партийный значок. В троллейбусе к нему привязались какие-то выродки, он вышел с ними, а их вместо трех вдруг оказалось шестеро. Его очень сильно избили, передние зубы качались в разные стороны. Мы сидели у него дома, он зажимал рот платочком, изо рта шла кровь, а его заботливая мама всё носила сладкое: "Вот пироги, вот яблоки", на что Кирилл только недовольно бурчал: "Ты б ещё орехи принесла". Кирилл сверстал нашему отделению интернет-сайт и совершил в одиночку ночное нападение на офис латвийской колбасной компании.
В Брянском отделении, действительно, народу прибавилось. К нам пришла девушка Толчева Аня, русская беженка из Казахстана. Её отец был ракетчиком на Байконуре. Они уехали, словно бежали. С собой взяли видеокассеты. С записью пуска ракет. Отец, отставной офицер, плакал, когда все садились это смотреть. Аню казахские мальчики изнасиловали и долго издевались. Сломали челюсть и перерезали горло. Остался шрам. По её словам, русским в Казахстане, действительно, хуже некуда. Идущему по улице могут накинуть петлю на шею, и убить. И никому за это ничего не будет. На заборах — лозунги: "казахи, ничего не покупайте у русских — скоро возьмете так". Это самое мягкое. Гуманизм заключается в том, что могут оставить 24 часа на сбор вещей. Прямо приходит участковый, и говорит: "Даю 24 часа и грузовик, увозите, сколько сможете". Однако, когда я стал выспрашивать у Ани по поводу того, кто там остался, и есть ли там возможность сделать "второе Приднестровье", она сказала следующее:
— Там русскоязычные другие. Это не Приднестровье. Там казахов боятся все, русскоязычных по умному, разделили еще давно, и поочередно всех гонят. Большая часть самых активных, тех, кто смог бы противостоять, уже уехала, и семьи увезла. А кого-то, кто много разговаривал, просто убили казахи. Так что остались одни опущенные. Этим уже и защищать нечего — они там хуже скота. Только что говорят по-русски, и всё. Нечего и вам там уже ни защищать, ни захватывать. Поздно уже.
Ещё летом, в Москве, я приходил в бешенство, как только доходила любая минимальная информация о лагере на Алтае. Я прекрасно знал, что такое настоящая боевая подготовка, и прекрасно понимал, что она, такая, какая должна быть, тем более, в огромных масштабах, позволяющих подготовить целую армию, физически НЕВОЗМОЖНА. Не могут этого позволить в России, где спецслужбы начали упорно набирать политический вес благодаря Ужасному Пу. РАФовцы в Германии, помнится, тоже никого не готовили — такое возможно только за рубежом. Они ездили в лагеря палестинцев. Там учились стрелять и минировать объекты. Да и то, сколько они там подготовили — думаю, не больше десятка людей. Тишин получил от меня уже прямой вопрос:
— Какого хрена затеяна вся эта история с Казахстаном, если невооруженным глазом видно, что всё это — дутая провокация и понты? Лимонов сам себя подставляет, или это кто-то сознательно подставляет его. Толя, это может принести только вред всем нам. Мы ведь не сможем обеспечить ничего — ни долгой войны, ни достойной поддержки. Это всё мифы какие-то.
— Рома, мне кажется, что Эдуард Вениаминович просто хочет красиво получить пулю. Уйти, как Юкио Мисима. Героем. Непобежденным, — пауза, — А может быть, мы, как когда-то вольные казаки, эти пустынные земли захватим, а потом приедем в Кремль и скажем, Президенту: "На, бери, Государь, владей. И помилуй нас.", — Толя по-царски взмахнул рукой. Мы задумались каждый о своем.
Щедрый, добрый Толик, подумал я. Ничего ему для родины не жалко. Вот хитрый жмот Лимонов на такие широкие жесты в жизни б не пошел. Сам бы царствовать стал, ни с кем бы в жисть не поделился. Как это "бери — владей"? Щас.
Я впал в бешенство. Я был твердо уверен, что с любой, даже самой примитивной попыткой выйти на подобную авантюру, у политических противников партии немедленно появятся свежие козыри — информационная война будет нами проиграна еще до начала горячей. В считанные часы. Это как со штурмом штаба ОВС в октябре 93-го. С убитой бабкой и многодетным милиционером. Неужели история опять повторяется? Неужели все погубит такая пошлая недальновидность? Ну, могут ведь специально позволить убить кого-нибудь одного — мента, пограничника, или местного жителя. Или сами убьют. Кто-то ведь убил тогда, в момент штурма Дома Советов, офицера «Альфы». И следствием доказано, что у людей Руцкого ни одна винтовка не выстрелила. Лимонов тогда уже где-то прятался, зализывал раны после ужаса Останкино. Быть может, он позабыл те события? Плохие воспоминания. Ну что с этим можно делать? У себя на кухне Лимонов раскритиковал мне наши разговоры о Мисиме в пух и прах:
— Чушь какая-то, у меня с Мисимой нет ничего общего. Он нарцисс и педераст.
— Но какой может быть финансовый смысл захватывать этот идиотский кусок степи?
Ядерная война две тысячи двадцать первого года уничтожила большую часть цивилизации. Люди живут без света, тепла и надежды. Последний оплот человечества, созданный уцелевшими европейскими государствами, контролируют монархия и католическая церковь во главе с папой римским Хьюго Седьмым. Но кто на самом деле правит балом? И какую угрозу ждать из безжизненных земель?Содержит сцены насилия. Изображение на обложке из архивов автора.Содержит нецензурную брань.
Иногда жизнь человека может в одночасье измениться, резко повернуть в противоположную сторону или вовсе исчезнуть. Что и случилось с главным героем романа – мажором Алексеем Вершининым. Обычный летний денек станет для него самым трудным моментом в жизни. Будут подведены итоги всего им сотворенного и вынесен неутешительный вердикт, который может обернуться плачевными и необратимыми последствиями. Никогда не знаешь, когда жестокая судьба нанесет свой сокрушительный удар, отбирая жизнь человека, который все это время сознательно работал на ее уничтожение… Содержит нецензурную брань.
Кирилл Чаадаев – шестнадцатилетний подросток с окраины маленького промышленного города. Он дружит с компанией хулиганов, мечтает стать писателем и надеется вырваться из своего захолустья. Чтобы справиться с одиночеством и преодолеть последствия психологической травмы, он ведет дневник в интернете. Казалось бы, что интересного он может рассказать? Обычные подростковые проблемы: как не вылететь из школы, избежать травли одноклассников и не потерять голову от первой любви. Но внезапно проблемы Кирилла становятся слишком сложными даже для взрослых, а остальной мир их не замечает, потому что сам корчится в безумии коронавирусной пандемии… Содержит нецензурную брань.
История рассказывает о трех героях, их мыслях и стремлениях. Первый склоняется ко злу, второй – к добру, ну а третий – простак, жертва их манипуляций. Но он и есть тот, кто свободен создавать самые замысловатые коктейли из добра и зла. Кто, если не он должен получить главенствующую роль в переломе судьбы всего мира. Или же он пожелает утопить себя в пороках и чужой крови? Увы, не все так просто с людьми. Даже боги не в силах властвовать над ними. Человеческие эмоции, чувства и упрямое упорство не дают им стать теми, кем они могли бы быть.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
После двух лет в Европе Флориан приехал в Нью-Йорк, но быстро разочаровался и вернулся в Берлин — ведь только в Европе нового тысячелетия жизнь обещает ему приключения и, возможно, шанс стать полезным. На Западе для него не оставалось ничего, кроме скуки и жестокости.