Евангелие от Джексона - [48]

— До полковника, думаю, мне все равно не дослужиться, а досрочно такое высокое звание принять не могу, — нахальства не хватает, — отшутился Верховцев.

— Что ж, очень жаль. А Маг — это сокращенно от Магомед. Моего любовника зовут Магомед Алекперов, он азербайджанец.

— Значит, он живет в Баку. А где работает, чем занимается, не знаете?

— Он человек большого бизнеса, деловой человек, очень преуспевающий. Заправляет каким-то крупным кооперативным концерном. Более точно сказать не могу, не знаю.

— Теперь вопрос сугубо частного свойства — не желаете — можете не отвечать…

— Валяйте, — согласилась хозяйка.

— Конечно, я вас где-то понимаю: муж — моряк, подолгу отсутствует, детей у вас нет, как следствие, ощущение одиночества, тоска, а вы к тому же молодая красивая женщина, время уходит… это все ясно. Но неужели с вашими данными и возможностями вы не могли подыскать для себя подходящую кандидатуру в почти миллионной Риге?

— Давайте выпьем, а потом я отвечу, — предложила Эмилия.

Верховцев плеснул себе коньяка, ей вина. Они чокнулись, выпили.

— Конечно, мужчины в Риге есть, и красавцы удалые, и мешки с деньгами о двух ногах, но… — Ее поднятая рука сделала некий театральный жест и зависла в воздухе. — Олег Евгеньевич, вы когда-нибудь купались в ванне, наполненной шампанским?

— Да мне такое и в голову придти бы не могло, — не сразу нашелся Верховцев. Его несколько сбивала с толку эта необычная манера собеседницы неожиданными обескураживающими вопросами переводить разговор в другое русло.

— А мне однажды пришлось. Совсем недавно, три дня назад. И Маг, представьте, через пару часов устроил это волшебство прямо в гостиничном номере. Полмашины с шампанским пригнал, это в наше-то время, когда со всем напряженка. Какое это было удовольствие, я лучше умолчу, но сам факт… Этот человек готов для меня сделать все: и возможное и невозможное. Если бы я попросила привезти из Парижа Эйфелеву башню, он бы и это сделал.

— Башню бы, наверное, не потянул, слабо! — засомневался Верховцев и недоверчиво покачал головой. — Башня все-таки национальное достояние Франции.

— Ну, я выразилась образно, условно, чтоб вам было понятней, какой это масштабный мужчина. Хотите знать, как мы познакомились?

— Любопытно.

Верховцев слукавил: история знакомства потерпевшей со своим закавказским суперменом-любовником его ничуть не интересовала, но из практики работы в розыске он знал: если женщине не дать выговориться, пусть даже «не по делу», то допрос можно «смазать» и в результате не досчитаться очень важных для следствия сведений и подробностей.

— Несколько лет назад я прогуливалась по набережной все в той же Ялте. Останавливается черная: «Волга», выходит человек и ко мне: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!», и дальше: «Любезная девушка, не уходите с этого места минут десять и вы получите то, чего достойна самая красивая женщина южного побережья Крыма». Я хотела уйти, думала какой-то сумасшедший привязался, но потом любопытство разобрало, решила — десять минут не время, подожду. Ровно через шестьсот секунд он вернулся и вручил букет роз. Огромнейший букет, фантастический — я после пересчитала — сто один цветок! Как вы думаете, может женщина остаться равнодушной к таким неземным сюрпризам?

Страздиня мечтательно зажмурила глаза. Ее лицо осветилось каким-то мимолетным и приятным воспоминанием.

— Эмилия, а о каком празднике упоминал в телеграмме ваш поклонник?

— Да встреча с таким человеком уже праздник, а в Крыму, в разгар лета, праздник вдвойне. Эти дни были как сказка!

— Эта сказка вам дорого стала. Извините за жесткость, но…

— Се ля ви, — спокойно перебила его Эмилия Викторовна. — В этом мире за все надо платить.

Она умела себя держать — не выглядела ни огорченной, ни подавленной, и показного бодрячества, позы, в ее манерах и поведении Верховцев тоже не улавливал.

— Поверьте, Олег, я ни о чем не жалею. Много ли радостей у женщин в жизни? А тем более у наших, советских женщин? Какие удовольствия нас окружают: очереди, авоськи, бесконечные поиски самого необходимого. Так хочется уйти и оторваться от вечной суеты, драчек в очередях, сплетен, ну хоть немного забыться от кошмара наших мерзких будней. А тут встречается человек, который увидел в тебе нечто, сумел тебя оценить по достоинству, высоко оценить, и к тому же готов и в состоянии эту цену с охотой заплатить. А что, разве красивая женщина — это не ценность, а? Разве какой-нибудь скакун ахал… акал… не помню точно, как называется эта лошадь, за которую полмиллиона дают, стоит дороже?

— Это действительно редкая порода, и за нее выкладывают целое состояние.

— Редкая порода, — скривилась Эмилия. — Но женщина, любая женщина вообще уникальна, вам не кажется? Я мир не видела, категорично утверждать не стану, но мне думается, только у нас из женщины могут бабу сделать. Только в нашей стране смогли догадаться на эту несчастную бабу фуфайку напялить, всучить в руки лом и марш — шпалы и рельсы ворочать! А мужики в то же время в кусты — водку жрать да языки чесать! Господи, разве это не позор?!

Страздиня увлеклась. Она говорила запальчиво, убежденно; ее щеки загорелись румянцем, глаза блестели, волосы разметались по плечам. Прекрасная ведьма! В эти мгновения она была особенно хороша, и Верховцев поймал себя на мысли, что невольно завидует тому загадочному Магу, который нестандартным подходом сумел завоевать сердце этой женщины. Сумел ли?