Евангелие от Афрания - [3]

В религиозном плане я, подобно многим моим коллегам-естествоиспытателям, являюсь агностиком; то, что в сфере Разума доказательств бытия Божия нет, да и быть не может, всегда было для меня аксиомой. Отказавшись же от честного тертуллиановского «Верую, ибо абсурдно» и собственноручно десакрализовав евангельский текст, протестант Мак-Дауэлл сознательно вступил в весьма рискованную игру на поле соперника. Не в силах противиться искушению, я принял его вызов; как говаривал один мой приятель: «Не замай! А уж коли замаял, так не обессудь…».

Постановка задачи

Прежде всего отметим, что строгость используемой Мак-Дауэллом системы доказательств иллюзорна. В терминах классической логики она представляет собой косвенное доказательство, при котором «истинность тезиса устанавливается путем показа ошибочности противоположного ему допущения». Этот метод уже сам по себе не является универсальным, и его применение связано с рядом принципиальных ограничений. Более существенно, однако, другое. В рассматриваемом случае ошибочность антитезиса не доказывается дедуктивным путем, а выводится как индуктивное обобщение, позволяющее предполагать случай неполной индукции (так называемое «поспешное обобщение»).

Переходя от логической стороны задачи к содержательной, следует подчеркнуть, что используемый в обсуждаемой схеме последовательный перебор альтернатив осмыслен в том – и только в том – случае, когда их набор с исчерпывающей полнотой перекрывает пространство логических возможностей (на чем, собственно, и настаивает Мак-Дауэлл). Поэтому для опровержения «схемы Гладкова – Мак-Дауэлла» необходимо и достаточно следующее. Я должен предложить хотя бы еще одну гипотезу (естественно, материалистическую), которая объясняла бы комплекс событий, связанных с распятием и воскресением Христа, более непротиворечиво, чем все опровергнутые ранее.[4]

Задача наша, таким образом, идентична той, что решается в любом классическом («английском») детективе, каковой по сути есть собирание головоломки. Из фиксированного числа кусочков заданной формы (установленных фактов) необходимо сложить фигурку (версию) так, чтобы фрагменты прилегали друг к другу без зазоров и были использованы все до единого, включая наиболее «неудобные». На всякий случай повторю: версия должна быть именно внутренне непротиворечивой; вопрос же об ее истинности или ложности лежит в совершенно иной плоскости, и в данном контексте он просто несущественен.

Такая постановка вопроса позволяет нам, в частности, избежать обсуждения историчности Христа, правомочности рассмотрения канонических Евангелий в качестве исторических документов и связанных с этим вопросов. Смешно дилетанту лезть в клубок проблем, по которым специалистами – историками, археологами, филологами, лингвистами – написаны необозримые горы литературы[5]. Так что предлагаемый текст вовсе не следует рассматривать через призму научной библеистики: предметом нашего исследования будут прежде всего литературные персонажи, а не их исторические прототипы (если таковые существовали). Сам бы я, пожалуй, определил его как продолжение той традиции, в которой написана любимая мною «Загадка Прометея» Мештерхази.

Итак, авторство и хронология написания Евангелий принимается здесь в полном соответствии с церковным каноном; проблемы преемственности четырех канонических текстов относительно Матфеевых Логий, Евангелия от Фомы и протоевангелия «Q» (от немецкого «Quelle» – источник) нас интересовать не будут. Канву событий я буду излагать в основном по одной из классических версий, согласующих между собой все новозаветные тексты, – «Жизни Иисуса» В. Ф. Фаррара, написанной с вполне ортодоксальных позиций.

В ряде пунктов, однако, расхождения между версиями разных Евангелистов кажутся достаточно принципиальными; в этих случаях нам не избежать обсуждения источника этих разногласий. В рамках нашего подхода рассказы Левия Матфея и Святых Петра, Павла и Иоанна, легшие в основу соответствующих Евангелий, можно воспринимать… ну, скажем, как показания четырех жильцов занесенного снегом йоркширского поместья, в котором волею Агаты Кристи произошло загадочное преступление. В спорных и сомнительных случаях, касающихся толкования текстов или исторических реалий, мне кажется справедливым отдавать предпочтение именно мнению Мак-Дауэлла (если таковое было высказано).

Оговаривая исходные условия, введем одно важное ограничение. В части обсуждаемых Мак-Дауэллом «материалистических» гипотез Христос и его сподвижники выставлены, попросту говоря, или жуликами, или недоумками. И хотя сам я отношусь к религии безразлично, а к официальным Церквам – довольно прохладно, эти допущения решительно мне не нравятся. В конце концов, что бы там ни говорили Отцы Церкви, каждый человек имеет своего собственного Христа. И пусть мой Христос с точки зрения ортодоксальной догматики совершенно чудовищен (ибо несет на себе все «родимые пятна» либеральной теологии), но уж лжецом-то он не будет ни при каких обстоятельствах. В любом случае, и Христу, и большинству из его спутников предстояло вскоре отдать жизнь за свои убеждения, что уже само по себе должно вызывать элементарное к ним уважение. Поэтому при переборе гипотез для объяснения различных «узлов» событий мы будем исходить из следующего: сознательный обман со стороны Христа или Апостолов можно допускать лишь после того, как исчерпаны все иные возможные варианты объяснения («презумпция честности»). Забегая вперед, отмечу, что таких случаев в итоге не окажется вовсе. С одной лишь оговоркой.