Евангелие Михаила Булгакова - [10]

Суммирующее обвинение «развращает народ» означало смерть, даже если Пилат не был осведомлен о мессианских настроениях в Иудее и недооценивал опасность, исходящую от живого мессии. А ведь было и еще кое-что: въезд на осле, волнения в храме, проповеди вокруг Иерусалима — реальные волнения населения, имевшие место перед самой Пасхой, о которых Пилат, как любой внимательный правитель, должен был бы знать. Но отбросим и это, предположим, что он был некомпетентным правителем. Предположим, он был глупцом и не понимал, что интересы Рима в данном случае полностью совпадают с интересами иудейской верхушки. Но ведь он был римлянин, и жизнь одного-единственного иудея для него не стоила ничего. Если виделась хоть малейшая угроза спокойствию в провинции, то участь иудея, вызвавшего неурочное заседание синедриона, была решена бесповоротно. Смерть.

Что же происходит у синоптиков?

Римлянин, привыкший уважать если не сущность, то процесс судопроизводства, спрашивает: «Ты Царь Иудейский?», то есть: «Заявляешь ли себя мессией?» И получает утвердительный ответ: «Ты говоришь». Обвиняемый не отрицает вины. Тогда Пилат приглашает обвинителей выступить еще раз [43]. Иисус молчит, не пытаясь защищаться, и судья удивленно спрашивает: «Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений» (Мк. XV, 4). Опять молчание… «Так что правитель весьма дивился» (Мф. XXVII, 14). Казалось бы, все ясно. Но происходит невероятное: Пилат объявляет первосвященникам, что не находит никакой вины в этом человеке!

Пораженные обвинители пытаются возражать — мол, как это, чтобы никакой вины! Да он ходит по всей стране, от Галилеи до сих мест, и везде возмущает народ!

Пилат несколько осаживается и находит повод оттянуть решение [44]. Разве обвиняемый — галилеянин? Тогда пусть его дело прежде рассмотрит Ирод, тетрарх, правитель Галилеи (по Луке).

Если Пилат при этом хочет выручить Иисуса, то действует, казалось бы, неудачно. За меньшие вины Ирод заточил и казнил Иоанна Крестителя. Но — опять происходит невероятное. Тетрарх принимает Иисуса благосклонно, даже с радостью, поскольку много был наслышан и надеялся увидеть от Иисуса чудо. Не увидел. Более того, пророк не пожелал с ним говорить. Но все равно — вопреки настояниям «первосвященников и книжников», Ирод оправдывает подследственного. Такова схема этого эпизода.

Внутри него есть еще три малопонятных факта: Ирод со своими воинами смеется над Иисусом и уничижает его; затем одевает в «светлую одежду» и тогда лишь отсылает обратно к прокуратору. И в тот же день Ирод с Пилатом становятся друзьями, хотя прежде враждовали!

Мы наблюдаем два очень схожих события: и беспощадный сатрап Пилат, и злобный интриган Ирод, не сговариваясь, оправдывают опасного преступника. (О насмешках и уничижениях — чуть ниже.)

Он вновь у прокуратора, в новой светлой одежде. Видимо, пока он находился у тетрарха, за него просила жена Пилата, сказавшая мужу, что видела вещий сон, обещавший ей страдания, если праведника убьют. Муж созывает большой синклит — первосвященников, начальников, народ — и обращается к нему с речью. Он, Пилат, исследовал дело человека, якобы развращавшего народ, и не нашел его виновным ни в чем. Также и Ирод не нашел в нем ничего, достойного смерти [46]. «Итак, наказав Его, отпущу».

Заметьте, правитель предлагает освободить «невинного» — и все-таки наказать… Может быть, не так уж велика была его уверенность в невиновности Иисуса? Это сомнение укрепляется, когда Евангелия сообщают, что Пилат имел в виду не оправдание, а помилование (то есть Иисус юридически признан был виновным) [47]. Дело в том, что, по Евангелию, римский прокуратор на праздник Пасхи миловал одного преступника по выбору и желанию народа, и сейчас он имел в виду именно этот акт. «Хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?» — вопрошает прокуратор. Теперь дается объяснение помилованию: «Ибо знал, что предали Его из зависти» (Мф. XXVII, 18) [48]. Но первосвященники побуждают весь народ просить освобождения Вараввы, «известного узника», который был в заключении вместе с сообщниками за мятеж и убийство. Об Иисусе народ кричит: «Распни Его!» [49] И второй, и третий раз прокуратор предлагает отпустить не Варавву, а Иисуса, но весь народ требует его смерти «с великим криком… и превозмог крик их и первосвященников» (Лк. ХХIII, 24). Пилат видит, что уговоры не действуют, а смятение становится все сильнее [50], и при всем народе умывает руки водой, говоря, что на нем нет крови этого праведника [51], И весь народ ему отвечает: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. XXVII, 25). Этими зловещими словами, имевшими огромный, трагический резонанс на всем протяжении дальнейшей истории Европы, кончается сцена суда. Прокуратор отпускает Варавву [52]. «А Иисуса, бив, предал на распятие».

Теперь надо рассмотреть очередные логические несоответствия, имеющиеся у синоптиков, — помимо странного поведения правителя.

Первое: почему внезапно весь народ, который только что, за несколько дней до Пасхи, любил Иисуса и оборонял его от правителей, потребовал его смерти [53]? Трудно поверить, что священники смогли так быстро переубедить людей, которые пели «осанну» своему мессии.