Эвакуация - [8]

— Понял, — кивнул большой и взлахмоченной головой, Митрич, — бери кого хочешь. Дело необходимое...

Первым делом Фёдор Павлович, как заправский минёр, отобрал из имеющегося материала большое количество длинных шестов. На конце каждого привязал по яркой тряпке, чтобы указатель можно было рассмотреть издалека, а потом обозначил шестами будущий путь для транспорта. Придерживаясь ориентиров, он и несколько крепких мужчин довольно быстро углубились вглубь саванны, ликвидируя малейшие препятствия для движения.

Пройдя несколько километров, Фёдор Павлович решил, что на сегодня сделано достаточно и, собрав криком вокруг себя всех работников, вернулся назад. Да и характер местности в тех местах, куда удалось дойти 'дорожникам' начал стремительно меняться. Трава постепенно стала менее густой и низкорослой, появились многочисленные плеши и поляны. При достаточной доли осторожности и сноровки дальше можно было двигаться без особых опасений.

Возвращаясь, издалека, мастер услышал звук, от которого у него ёкнуло сердце. Звук ровно работающего мотора. А достигнув круга, в своё время расчищенного Оехой от травы, он увидел Митрича. Водитель светился от счастья, готовый в любой момент обнять огромными ручищами любимую баранку.

Автобус подготовили к тому, чтобы покинуть земляную ловушку, в которую он невольно попал. Переселенцы из будущего освободили колёса, откопали днище, а перед лобовой частью срезали часть земли, соорудив удобный для подъёма скат. Под колёсами набросали хвороста и веток, чтобы было, за что зацепиться колёсам.

— Готов! Готов ведь, Фёдор Павлович! Хоть сейчас в путь.

— А сейчас и давай начнём собираться. Попробуй выбраться из ямы.

— Да мне это... раз плюнуть, — ещё шире улыбнулся водитель. Он скрылся в открытых дверях, двигатель взревел чуть громче, автобус, как живой, дёрнулся всем своим корпусом, а потом медленно пополз вперёд, по рукотворной дорожке, укреплённой сучьями. Натужно взревев, слегка качнувшись на левую сторону, городской транспорт, непонятно как оказавшийся в бездорожной саванне чужого мира, довольно легко выбрался на ровную площадку и принял обычное положение для дальнейшего путешествия.

Все собравшиеся молчаливо наблюдали за движением автобуса, и благополучное окончание дела вызвало всеобщий вздох облегчения.

— Молодцом, Митрич! Всё собрали, что я просил?

— Да всё внутри, Фёдор Павлович. Даже туалет разобрали, деревяшки в задней части утрамбовали, теперь можно рассаживаться и по ветерку вперёд. Здесь езды-то совсем немного, одним словом, плёвое дело. За пару часов будем на месте, если ничего не приключится. Да и наших ещё по пути подберём.

— Значит, с Богом, Митрич!

— Всё, товарищи, цирк закончился. Рассаживаемся согласно купленным билетам. Следующая остановка — Райская долина.

Толпа, издали наблюдавшая за движением транспорта, пришла в неспешное движение. Пропуская вперёд пожилых пенсионеров, людская масса, с шутками и смехом принялась втягиваться внутрь салона.

Фёдор Павлович остался стоять на прежнем месте. Отсюда ему было удобно наблюдать за погрузкой, а заодно вести счёт всем вернувшимся в автобус, во избежание возможных трагических и неприятных ошибок.

— Один, два, три... Шестнадцать. Похоже, все собрались?

— Да все мы здесь, все. Уж никто остаться-то не хочет.

— Ой, мам, а я забыл игрушку.

— Где?

— Да где-то вон в тех кустах... Или тех...

— Поднимайся. Где её сейчас отыщешь, не загораживай проход.

— Аоооогрх! — яростный рёв, заставивший вздрогнуть, раздался совсем рядом, за спиной старого мастера. Фёдор Павлович резко повернулся. В двух десятках метрах от него, на совершенно чистом от травы участке, на самом краю зарослей стоял, чуть ссутулившись, палеоантроп. Его лоб сморщился, надбровные дуги сошлись вместе, образуя грозное выражение лица, ничего хорошего не предвещающего. Гоминид словно понимал, что добыча собирается ускользнуть от него.

На существе, фигурой напоминавшим всё же больше человека, чем обезьяну, не оказалось ни одного клочка одежды. Да и не нужна она была ему с таким густым волосяным покровом в такую жару.

В правой руке, подтверждая свои далеко не миролюбивые намерения, палеоантроп держал крупный камень, со зловеще острыми краями. Получеловек-полуобезьяна поднял левую руку, сжал пальцы в кулак и с силой ударил себя в грудь.

— Аооогрх! — взревел он громко и грозно.

— Аооогрх!

— Аооогрх! — пронесся эхом вокруг окружённого автобуса исторгнутый десятками глоток военный клич. Наверное, нападение готовилось заранее и намечалось на ближайшее время, и колонисты своим поведением лишь ускорили наступление развязки.

— Продолжаем грузиться... Отходим... Отходим... Без резких движений, — тихо выговаривая каждое слово, Фёдор Павлович сделал осторожный маленький шаг спиной по направлению к автобусу.

Его слов не услышали. Остававшиеся на свежем воздухе люди как-то испуганно и громко, то ли выдохнули из себя воздух, то ли простонали от страха. Возле дверей началась давка. Все те, кто оттягивали время, чтобы не попасть первыми в душный транспорт, теперь стремились поскорей пролезть внутрь.