Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [161]

— Вот и развлекался бы с ней в одиночку.

— Кто же знал, что вы припретесь ко мне в гости?

Чернобородый ощерился, хотел выругаться, но его опередила приятельница — рыжеволосая женщина, щеголявшая по зимнему лесу в тонком зеленом платье с глубоким декольте и в бархатных остроносых полусапожках, украшенных пошлыми блестками.

— Она нас боится, Орвар, — холодно произнесла рыжая, высокомерно разглядывая кормящую ребенка Гарусу. — Ей страшно.

Стоящий за спиной хозяйки Бразар презрительно продемонстрировал красотке желтые зубы.

— Не за себя, Дагни. — Орвар Большое Брюхо покачал лысой головой. — Нигири боится не за себя.

— Какая разница? Она боится, а ты обещал нам нечто необычное.

— Никто не виноват, что вы не способны увидеть необычное!

— Не зарывайся, Орвар!

— Хватит вопить, Сив[23] разбудите, — пробурчал щуплый молодой человек, восседавший на шкурах в окружении трех собак. Лицо у него было неприятное, одутловатое, а вот серые глаза притягивали: в них читался глубокий ум и тут же — бешеное, безумное веселье. Замечательные глаза. Очень больные.

Сделав товарищам замечание, Охотник потянулся и с неожиданной мягкостью поправил шкуру, под которой спала некрасивая молоденькая девчонка.

Будить чокнутую невесту никто не хотел.

Дагни Два Сапога прошипела ругательство и вернулась на свое место рядом с Расмусом. Орвар одобрительно кивнул и принялся грызть появившиеся из воздуха свиные ребрышки. Углежог сделал вид, что отвлекся, и принялся расспрашивать рыжую, что же, собственно, произошло.

Последний же из сидевших у костра обратил на появление Гарусы ровно столько же внимания, сколько и спящая Сив. Широкоплечий мужчина, расположившийся неподалеку от Охотника, сидел, положив руки на гарду вонзенного в снег меча, и не отрываясь смотрел на огонь. То ли думает о чем-то, то ли спит с открытыми глазами, то ли плевать ему на все.

Тем временем нигири накормила ребенка, укачала его — малыш зачмокал и быстро уснул, — положила сверток на шкуру, поднялась и без спросу зачерпнула кружкой отвар из висящего над огнем котелка. Гарусе нужно было подкрепиться, выпить горячего, ей было безразлично, что булькает в котелке, но почувствовав с детства знакомый запах медового свунса — традиционного напитка нигири, — не сумела сдержать довольную улыбку.

«Вовремя!»

— Нравится? — осведомился Орвар, поглаживая всклокоченную, цвета ржавчины бороду.

— Слишком много корицы, — отозвалась женщина.

— Зато и меда я не пожалел.

По телу разлилось приятное тепло, делая тяжелыми и руки, и ноги, и голову. Хотелось сидеть у огня вечно. Никуда не спешить. Ни о чем не думать. Ни за кого не бояться. Тишина и покой. Умиротворение. Сон…

Вечный сон.

Гаруса стряхнула с себя дрему. Отшвырнула кружку, угодив в лоб не ожидавшей такого Дагни — Орвар тонко захихикал, — резко повернулась и положила руку на меховой сверток. Он здесь. Спит. Все в порядке.

Ей есть за кого бояться.

Бразар фыркнул, подтверждая, что тоже бодрствует.

Колдунья вновь повернулась и встретилась взглядом с Большим Брюхом.

«Не расслабляйся, Гаруса, все только начинается!»

«Правильно, — подтвердили маленькие, спрятанные глубоко под тяжелым лбом глаза Орвара. — Все только начинается. Держись, нигири!»

— Спасибо, что позволили отдохнуть, — ровно произнесла женщина. — Но злоупотреблять гостеприимством не в моих правилах.

— Занятное слово: злоупотреблять, — протянул Охотник. — Зло употреблять. Внутрь или снаружи?

— Употреблять во зло, — усмехнулся Орвар, облизывая лоснящиеся салом пальцы.

— Тебе бы только употреблять, — скривилась Дагни.

— Ага, — подтвердил Большое Брюхо. — Лучше быть гурманом, чем убийцей.

— Пожиратель падали.

— Я пожираю, а ты мне ее доставляешь. Кто из нас лучше?

— Ты лопаешь слишком много человечины, — заметил Охотник. — Пропитался гнусной моралью. На самом деле мы должны обсуждать не кто из нас лучше, а кто хуже.

— Скучно.

— Перережь себе вены. Станет веселее.

Они надоели друг другу до чертиков и, судя по всему, способны были препираться бесконечно. Гаруса демонстративно зевнула и поинтересовалась:

— Так я пойду? — И спокойно выдержала взгляды четырех пар глаз.

— Ну что, братья, отпустим гостью? — ухмыльнулся Орвар.

— Давай отпустим, — согласился Расмус, тяжело глядя на нигири. — Пусть идет.

Злоба, полыхнувшая из-под черных бровей, не сулила Гарусе ничего хорошего.

Теперь женщина четко понимала расклад сил: сейчас она на кладбище, во владениях Орвара, который почему-то не склонен причинять ей вред. Или хочет поиздеваться, поглумиться над попавшей в ловушку Отига Гарусой, но, судя по всему, готов предоставить ей шанс. А вот стоит шагнуть за ограду, как рядом появится Расмус, сумасшедший угольщик, большой любитель перетереть добычу в черную пыль. И все знали, что нигири чернобородый ненавидит больше человеков. Потому что…

— Хочешь со мной встретиться, Углежог?

— Позабавиться, — уточнил Расмус.

Его рыжая подружка скорчила гримасу, показывая, что ей забава тоже доставит удовольствие.

— И не боишься? — холодно осведомилась женщина.

— Боюсь? — Чернобородый расхохотался. — Я прихлопну тебя, как муху, татуированная дрянь.

— Можешь прихлопнуть. — Гаруса усмехнулась. — Но станешь ли?