Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [113]

Их догнал камуфлированный джип, неуместно веселенький на серой бетонке между серыми ангарами. Комэск и Стас вытянулись в струнку.

— Вольно, вольно, — сказал Козлов, протягивая руку комэску. — Подвезти?

— Да мы разминаемся перед вылетом. Сейчас лейтенант меня на спарке прокатит. Лейтенант Васильев, назначен к Боброву вместо Пейпера.

— Помню, помню. Ну что, Васильев, освоились… В слабом звене, хе-хе?

Комэск поморщился.

— Да ладно тебе, — сказал Козлов. — Ну я ж пошутил. Милейшее звено. Расчудесное. Если испортят мне молодого — шкуру спущу, так и передай! Я этому Чумаку пропишу микстуру от потных ног! Васильев, не вздумайте идти у них на поводу. И так уже… Слышь, Пух, захожу сейчас потихоньку в третью — и чего вижу? Механик копается в машине, а на крыле сидит молодой лейтенант. Механик ему говорит: Миша, передай-ка мне вон ту …ёвину! И что интересно — этот Миша подает ему именно ту …ёвину, которую механик просит!!!

Комэск деликатно посмеялся и оценил:

— Месяц дежурным.

— Неделю. Он ведь правильную …ёвину нашел, этот Миша! А вот механика переводить надо. Знаешь Мишу?! — неожиданно рявкнул Козлов, впиваясь глазами в Стаса.

— Так точно… — промямлил Стас, машинально принимая стойку «смирно».

— Не бери с него пример, лейтенант Васильев. Ну, желаю вам счастливого полета!

Джип укатил.

— И вам чистого неба… — процедил комэск вслед джипу. — Между прочим, Васильев, командир дал ценный совет. Механик — это ваша жизнь. Он за вас бояться должен. А чего за вас бояться, если вы свой парень? Для своего парня можно сделать тяп-ляп… Напутает в настройках, вы гробанетесь, будет очень худо всем. Уважайте механика, но держите с ним дистанцию.

— Понял. Разрешите обратиться?

— Ну, попробуйте.

— Почему слабое звено? — спросил Стас. — Ведь Бобров же.

На самом деле его подмывало спросить про средство от потливости ног, но это было как-то не по уставу.

Комэск тяжело вздохнул.

— Слабое звено… Рано или поздно вам расскажут. Наверное, лучше, если я. Понимаете, звено очень способное к пилотажу. В этом смысле оно сильнее некуда. Но Чумак и Хусаинов — из экспериментального набора. Очень непростые люди.

— Они… Какие-то особенные?

— А вы не заметили?

Стас думал, что ответить. На первый взгляд Чума и Хус казались славными людьми. Если что и можно поставить им в минус — так чудовищное самомнение. Но они не тыкали этим самомнением Стасу в нос. Оно просто у них было. Угадывалось в каждом слове, в каждом жесте. И выглядело органичным. А что выглядело неестественным?

Пожалуй, сам факт присутствия Чумы и Хуса здесь.

— Они же не военные! — выпалил Стас.

Комэск поглядел на него с уважением.

— Нормально, Васильев, — сказал он. — Похоже, вы еще лучше, чем ваша характеристика из училища. Только когда взлетим, без команды не выпендривайтесь, я нынче за завтраком слегка пожадничал. Вот и гуляю. Пройдемся еще чуток. М-да… Они не военные. Погоны вроде носят, а в моральном плане — не наши люди. Первого своего ведущего практически съели. Был жуткий скандал. Их раскидали по звеньям, стало еще хуже. Тогда вызвался Бобров, сам вызвался, и с ним они слетались. Вас это, в принципе, не касается, вы им не командир. Но не вздумайте учить их жизни. Загрызут. И ни в коем случае не учитесь жизни у них, слышите? Не сможете нормально служить потом. Запомните: они сами по себе, вы сами по себе!

Стас только кивал в такт репликам комэска. Он не ждал такой откровенности. Но у того, видно, наболело.

— Чумак и Хусаинов — просто не созданы для службы, — доверительно сообщил комэск. — А Пейпер, тот был вообще идиот. Настолько идиот, что его в полку жалели. Правда, у Пейпера не хватало души заметить это. Немец, он и есть немец, даже когда русский… Вот, пожалуй, и все, что могу доложить.

— Но почему они не уволятся, если им тут плохо?! — почти вскричал Стас. — Зачем вообще был экспериментальный набор?

— А кто сказал, что им плохо? — удивился комэск. — Они который год пьют мою кровь! Я похудел с ними! У меня нервы ни к черту! Они тут прекрасно устроились! И куда им деваться? Их не возьмут ни в гражданские летчики, ни в испытатели. А они больше ничего не умеют! Только летать и пить мою кровь! И еще клевать мою печень!

Он умолк, отдуваясь. Тирада явно шла из самых глубин исклеванной печени комэска.

— Экспериментальный набор… — пробормотал он. — Искали талантливых. Отбирали по секретной методике лучших русских летчиков нового поколения. С врожденными способностями к пилотажу. Набрали пару сотен, а они уже в училищах брыкаться начали. Строем ходить не могут, субординации не понимают, начальство для них всегда недостаточно умное. Естественно, они же талантливые! Знают все лучше тебя, каждый в душе маршал авиации!.. Ну и поувольнялись в большинстве своем. До нас добралось от силы человек десять. На сегодня осталось двое. Месяц назад было трое, потом стукнулся Пейпер… Нет, они в принципе славные ребята, я их не виню. Вот у вас есть талант, Васильев? У вас что-нибудь получается как бы само собой?

Стас задумался. Он с детства удивительно метко бросал снежки — но не скажешь же такое комэску.

— Они летают — как мы с вами дышим, Васильев. Им пришлось только научиться управлять машиной и понять ее пределы. Всему остальному — видеть воздух, видеть землю, класть мишени с одного захода — они не учились. Сразу умели. Готовые асы. Никогда не зевают, живучесть невероятная. Ну и гонор соответствующий. Самолюбие — ужас просто. А у всех, кто нормальный, рядом с ними развивается комплекс неполноценности…