Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [111]

Стас недоуменно посмотрел на чехлы.

— Добро пожаловать в пилотажную группу «Бобры»! — провозгласил Чумак. — Наш девиз, парни?…

— ГРЫЗЁМ ВСЁ!!! — рявкнул от души русый.

Чумак обернулся и хмуро уставился на него.

— Блин пасхальный, — сказал он. — Это я по инерции. Никак не привыкну, что Сашку списали. Кажется, он здесь. А его нет. Знакомьтесь: старший лейтенант Хусаинов.

Русый наконец изволил встать.

— Виктор, — представился он, широко улыбаясь. — Добро пожаловать.

Рукопожатие у него оказалось крепкое, но деликатное.

— Станислав, можно Стас, очень приятно.

— Приятно или неприятно, — заявил Чумак, — а девиз пилотажной группы «Бобры» тебе надо выучить наизусть. Чтобы от зубов отскакивало. Я проверю. Хочешь, я тебе его запишу?

— Чего пристал к человеку… — буркнул Хусаинов, падая обратно на чехлы.

— Пусть знает, — объяснил Чумак, укладываясь рядом. — Пусть ощутит, какие у нас славные традиции.

— Вот Боб придет, он тебе покажет славные… Стас, не обращайте внимания. Игорь шутит. Но слоган вам и правда надо выучить. Действительно запишите, а то вдруг забудете…

Стас на всякий случай улыбнулся и кивнул.

— Присоединяйся, коллега. — Чумак похлопал по чехлам. — У нас по плану до «тысячи сто» политинформация. А потом на технику.

Стас осторожно сел и поглядел через плечо в глубь ангара.

Там творилось что-то загадочное.

Три ухоженных «Ворона» стояли, как положено, на штатных местах. А четвертый — в угол носом.

— А-а… — недоуменно протянул Стас. — А?

— Чего? — удивился Чумак. — А, это… Он наказан.

— За что?!

— Было бы за что, огреб бы шваброй по носу. Молодой, вот и наказан, — добродушно объяснил Чумак. — Превентивно. Ничего, пускай так постоит немного. Подумает о своем поведении.

Стас смотрел на развернутую машину и не знал, как реагировать. Это было похоже на какую-то дикую недобрую шутку.

Девиз пилотажной группы «Бобры» уже не казался Стасу задорным и смешным.

— Это жестоко… — вырвалось у него.

— Дружище, — мягко сказал Чумак. — Ты теперь в армии. Здесь не бывает жестоко. Здесь бывает только как надо. И далеко не обо всем, что надо, пишут в учебниках.

— И?…

— Этот вороненок едва вылупился. Помимо заводских тестов один реальный вылет, да и то с перегонщиком. У него мозги птенца. Но тело взрослой птицы. И как прикажешь объяснить этому королю воздуха, что он пока еще самый глупый и самый слабый в стае? Что рядом с ним матерые трехлетки, битые-перебитые, которые знают о войне все?

— …И даже лишнее, — ввернул Хусаинов.

— Не уверен. Я бы поспорил.

— Вот Боб придет, он тебе поспорит…

Чумак повернулся к Стасу и непонятно спросил:

— Ну?

— Не знаю, — честно ответил Стас.

— Ну так знай, как вводят молодую машину в слетанное звено и готовят к первой встрече с наставником. Птенчик сейчас притих с поджатым хвостом. Он затаился и ждет. А ты еще посидишь, освоишься, успокоишься. А потом крепкой рукой поставишь его в строй. И будет у вас любовь до гроба.

— Это… Мой?!

— А чей же? — Чумак усмехнулся и снова лег на чехлы.

Стас почувствовал, что заливается краской. Ему хотелось прямо сейчас броситься к «Ворону» и чуть ли не расцеловать. Обласкать, утешить, поставить носом к небу… Он думал, что новую машину возьмет командир звена. А почему, собственно? Бобров несколько лет натаскивал свой штурмовик. Боброву сейчас шлифовать и шлифовать мастерство иссиня-черной птицы, оценивать ее опыт, закреплять навыки. И коли все будет нормально, с мозга этого «Ворона» снимут матрицу и наложат на сознание доброй сотни, если не тысячи будущих машин.

Ну и зачем Боброву юный несмышленыш, летающий по учебнику?

«Совсем как я», — подумал Стас. Он был «выпущен с отличием», то есть пилотировал отменно для новоиспеченного лейтенанта, но именно поэтому не заблуждался на свой счет. Ему лишь предстояло научиться летать по-взрослому.

— Он насколько включен сейчас? — спросил Стас, не отрывая глаз от своего штурмовика.

— Пока что на полную. Все видит и слышит, уже тебя заметил, взвесил, обмерил, классифицировал. Но первый месяц будете летать в полуспячке — и тебе надо привыкнуть, и командир поглядит, насколько ты хорош. Не обижайся, просто в нашем деле выпуск с отличием не гарантия. Отличников тут и без тебя пруд пруди. Талантливых мало! — сообщил Чумак.

«Ишь ты, все-то он обо мне знает», — подумал Стас с некоторой досадой.

— Не обращайте внимания, Стас, — в очередной раз посоветовал Хусаинов. — Игорь шутит. Кстати, у нас в звене уже есть три талантливых пилота, места заняты. Но открыта вакансия гения.

— Я против, — возразил Чумак. — Стас! Не будь гением, ладно? Это утомительно для всех.

— И правда, — согласился Хусаинов. — Командир намучился из-за Сашки. Да и сам он намучился. «Лишение премии» — это было второе имя нашего гения.

— А «Выговор в приказе» — третье.

— А «Грубость и нетактичное поведение» — первое. Но как он чувствовал машину…

— Так же, как мы! — огрызнулся Чумак. — Просто у Пейпера гениальные рефлексы. Он на этом и попался в военкомате. Они, кретины, одного не учли: будет ли машина поспевать за его рефлексами.

— Истребитель успел бы.

— Кто же даст идиоту из экспериментального набора целый истребитель…

Стас слушал этот диалог, хлопая глазами. Он уже понял, что Чумак и Хусаинов довольно странные офицеры. Но сейчас они с каждым словом казались ему все страннее.