Этюды в багровых тонах: катастрофы и люди - [4]
— Как?!
— Пошли кого-нибудь к Плинию морем. Он твой друг. Под его началом целый флот. Он должен спасти нас!
— Хорошо, — сказал Тасций и направился во внутренние покои.
Но тут земля вдруг ушла у него из-под ног. Тасций взмахнул руками и упал. Головой он ударился о край домашнего алтаря. Хлынула кровь. Смешиваясь с пеплом, она из красной тут же становилась черной.
Ректина кинулась к мужу, склонилась над ним и закричала.
— Тасций погиб, — сказал Плиний Старший, отбрасывая свиток. — Его супруга Ректина просит спасти ее. Ты поедешь со мной?
Плиний Младший отвел глаза.
— Лучше я останусь здесь. Не беспокойся, я смогу позаботиться о твоей сестре, своей матери.
— Хорошо, — едва заметно улыбнулся Плиний Старший. — Оставайся. Исаак!
— Я здесь, господин, — отозвался иудей.
— Ты будешь сопровождать меня. Твои знания могут оказаться полезны.
— Корабли готовы, — сказал вбежавший на террасу легионер.
Вскоре несколько галер, которые еще с утра по распоряжению командующего флотом начали готовить к отплытию, вышли в море. Надсмотрщики били в барабаны, все убыстряя темп; гребцы, обливаясь потом, изо всех сил налегали на весла.
Дышать было тяжело. Пепел валил все гуще, окрашивая море в серый цвет. Потом на палубы квадрирем стали сыпаться куски пемзы и черные каменные шарики — лапилли. Они были легкими, но настолько раскаленными, что, если падали на открытую кожу, на этом месте тут же вздувался пузырь от ожога. Люди кричали от нестерпимой боли и сметали лапилли за борт, опасаясь, что просушенные до звона корабельные доски вспыхнут, и тогда их уже ничто не спасет.
Прикрывшись щитом, Плиний Старший отдавал приказания, являя собой пример настоящего воина.
Кормчие на рулевых веслах с трудом справлялись с управлением. Волнение усиливалось, причем волны, высота которых становилась все больше, катились в разные стороны. Сталкиваясь, они взметали к небу грязные брызги.
Внезапно каменный град прекратился, сильный порыв ветра разогнал тучи пепла, и открылся берег. Но он изменился: появились новые мели, береговая линия поднялась, словно вздыбилась. От удобных бухточек не осталось и следа, повсюду из воды, а вернее — из толстого слоя плавающей пемзы, торчали острые зубцы скал. Пристать было негде.
«Вот откуда взялись эти волны-убийцы, — понял Плиний. — Землетрясение!»
Потребовалось более часа блужданий в кромешной тьме, прежде чем квадриремы смогли стать борт о борт с куда меньшими по размеру галерами Помпониана. Они были доверху нагружены пожитками, тогда как их хозяева, жители Стабий, и вооруженные центурионы толпились на берегу.
Не требовалось обладать умом историка или стратега, чтобы разгадать эту загадку. Сильный порывистый ветер, бывший для Плиния попутным, не позволял галерам отойти от берега. Это была ловушка, в которую угодили и квадриремы. Даже если надсмотрщики будут бить в барабаны еще чаще, еще яростнее, рабам на веслах все равно не удастся вывести корабли в море.
Требовалось принять какое-то решение, и Плиний скомандовал:
— На берег!
>Извержение Везувия в 1822 году. Рисунок современника
Спокойный и улыбающийся, он обнял трепещущего Помпониана.
— Почему ты дрожишь? Ведь земля больше не трясется. Или ты замерз? Тогда самое время отправиться в баню.
— В баню? — Помпониан отшатнулся. — Но разве ты не видишь, Плиний, что мгла уже не так непроглядна, как прежде. Смотри!
Плиний посмотрел, куда указывал Помпониан. На склонах Везувия загорались огни, тысячи огней.
— Это извержение! Мы все погибнем! А ты предлагаешь понежиться в термах…
— Ты ошибаешься, мой друг, — сказал Плиний. — Это совсем не то, что ты думаешь. Это не огненные реки, которые порой выплескиваются из недр земли. Просто от раскаленных камней, упавших с неба, загорелись дома и усадьбы. Вот и все. Стряхни с себя пепел, Помпониан, он тебе не к лицу. Как и мне, впрочем. Где носильщики? Гай Плиний Секунд Старший направляется в бани!
Спокойствие знаменитого флотоводца передалось Помпониану. К тому же земля и вправду перестала трястись…
Вместе с Плинием он отправился в термы. Там они погрузились в бассейн и смыли с себя грязь, мимоходом даря улыбки прислуживавшим им темнокожим рабыням.
— К утру ветер переменится, — рассуждал Плиний. — Улягутся и волны. Корабли спокойно выйдут в море.
— Я верю тебе, — почтительно молвил Помпонион.
— Тебе ничего другого не остается, — расхохотался флотоводец.
Он играл, ибо обладал и талантом актера. На самом деле ему было совсем не весело. Ведь то, что пепел валил уже не так сильно, говорило лишь о том, что, отнесенный ветром, он весь опадает в другом месте, засыпает других людей…
Этим местом были Помпеи.
Когда в полдень земля впервые едва заметно содрогнулась, на это мало кто обратил внимание. Такое случалось не первый раз.
Жизнь в городе продолжала идти своим чередом даже тогда, когда толчки стали повторяться, с каждым разом набирая силу. Это тоже никого не устрашило. Многие еще помнили землетрясение 16-летней давности, вот тогда было действительно страшно, а сейчас… Пустяки!
Небо стало заволакивать тучами. Запахло гарью. В воздухе запорхал пепел. И тогда жители Помпей… Нет, они не кинулись вон из города, вопреки всему они устремились в цирк! Зрители рассаживались на трибунах, отряхивали с плеч пепел и недовольно вопрошали, когда же на арену выведут гладиаторов.
