Этюды. Эскизы. Рефлексии - [3]

И снова оркестранты напились…

Все это «сэ ля ви». Прошу любить и хлопать!

ЭТЮД ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Смущенный люд играл чужие роли

в постылой пьесе потных мудрецов.

Суфлеры мямлили привычные пароли,

в кулисы пряча тело и лицо.

Пил режиссер денатурат в партере,

угодливо смакуя взоры лож.

Зал замирал, хоть был давно потерян

смысл действия, в котором правит ложь.

Но верх изыска — вот павлиний пафос! —

актерам было странно изрыгать

в рекламных целях… Старая забава:

жить, не играя — нехотя, играть.

Лишь после, после, сбросив грим надежды

в уютном доме из шести досок,

актеры утомленно прикрывали вежды,

припоминая роль еще разок.

ЭТЮД О ПРИНЦАХ

Сколько страшных докучливых зим

предстояло прожить нищим принцам.

Скачут цены на хлеб и бензин.

Злоба людям уродует лица.

Рай в утробе — привычный сюжет.

Но фантастика мозг соскребает

с полушарий в пустой госбюджет,

отсылая народ за грибами.

И в лесах ты один на один

не останешься с елкой и с грибом.

Друг от друга мы скрыться хотим

в чаще леса, где сосны со скрипом

просят их не тревожить покой

рок-н-роллом, «вентурой» и СПИДом.

Нищим принцам случайной строкой

не поставить весь мир этот дыбом.

Только там, у себя в закромах,

среди книжных доступных красавиц,

их безумно пьянит аромат

эликсира с названием «Зависть».

Пусть забудутся бренные дни.

У ограды кладбищенской тихо…

Принцы жалки… Противны они

тем, кто сам шит для жизни не лыком.

ЭТЮД ПРО КВ. №44 В ДОМЕ №5

Я выпил здесь не худших дней нектар.

Здесь пыльный воздух весь заполнен мною.

Наверное, отец так иногда

грустил на лавке, прислонясь спиною

к родному дому… Там теперь пустырь.

Активный стронций там теперь хозяин.

А здесь — крупнопанельный монастырь

цивилизации с окошками-глазами…

Окно снаружи — глаз, но изнутри — экран.

И книги — цитаделью вдоль дивана,

хранители имен, событий, стран,

как атрибут земли обетованной,

где яд не худших дней я пил светло и долго.

Но оседает пыль на нежилую твердь…

Мне грустно здесь бывать — как будто в странном морге,

где время в протокол свою заносит смерть.

ЭТЮД ПРО ВИЯ

Малыш, не бойся! Я ж почти слепой.

Тяжелых век мне ноша не под силу.

Конечно, я бы мог тебя с собой

стащить в пустую мрачную могилу.

Но вурдалачья служба надоела.

Hасильно вербовать мне не с руки.

Хоть соблазнительно тебе на теле белом

оставить от зубов полукруги.

Тогда мы станем братьями по вере…

Но я сомненьями изъеден изнутри:

ведь мы живем в единой ноосфере.

По-моему, тут нечего мудрить.

Захочешь, объясню прерогативы наши.

Ты — человек. Ты волен выбирать.

Я ж — мистик для своих, хоть страшен

на вид для вас, не склонных умирать.

Смерть — тень, изнанка, оборот медали.

Мы — листья на одной ветвящейся лозе.

Мы все одной конструкции детали.

Мы путники бессмертья на одном шоссе.

Малыш, ты испугался мшистой кожи

и фиолетового отблеска ногтей?!

Ну что ж, беги… Прощай… Хотя, быть может,

мы встретимся еще. Только зачем? И где?

ЭТЮД МАГИЧЕСКИЙ

На паучьих ногах

по воде и песку

пробирается маг

и хранитель искусств.

Он посланник Луны.

Его сердце — кристалл.

Ему души нужны

тех, кто здесь не устал.

Он низвергнет оплот

молчаливых времен,

наблюдая приход

вдохновенных племен.

Слово, Звук, Свет и Цвет

знают мира лицо…

Маг Луне дал обет

в жертву сдать всех творцов.

ЭТЮД ГЕРОИЧЕСКИЙ

Идет гражданская война.

Шумит суровый лес.

Народ запомнит имена

тех, кто на дзоты лез.

Кто самолеты угонял

и корабли топил.

У танков крепкая броня,

надежная, как тыл.

А ты надел противогаз,

чтоб запугать врага?!

Проверь, надежен ли твой глаз?

Не подведет нога?

И будь готов! Настанет час —

ты выполнишь свой долг!

Гражданская война сейчас

идет, как к лампе ток.

Зажжется лампа! Все взлетит

на воздух к чертвой ма…

Лес, шумен и суров, простит.

В нем наш затихнет мат.

Кто победит?! Авось не мы…

Гип-гип! Война — войной…

Народ потом найдет ей смысл,

отсняв про нас кино.

ЭТЮД НЕБЕСНЫЙ

Слышишь грохот?! Это скачут

кони белые по небу.

Всадникам не дали сдачу

в кладовой природы — хлеба.

Всадники в пурпурных рясах

знают цену горстке соли.

Им готовы покоряться

даже едоки фасоли.

В огородах вьюга пляшет.

Урожай на славу снимет.

В небе — тучи манной кашей

на тарелке синей-синей.

Кто вы, всадники в исподнем?

Рясы пурпурные — чьи вы?

Урожаем прошлогодним

едоки фасоли живы.

— Будет вьюга! — скажет зрячий.

Едоков фасоль — в помете…

Скачут всадники за сдачей:

кони белые в пролете.

ЭТЮД ПРО ВСТРЕЧИ С ГИТАРИСТОМ В. П.

Встречу тебя, пожалуюсь —

на кайзера, на прокуратора.

Искренность за толику малую

выскользнет из инкубатора.

Не так все, как будто, положено…

Постылое время отмеряно.

Прокуратор смакует мороженое,

глядя в телевизор уверенно.

Я же в телевизоре пестую

анекдотами и песнями публику.

Прокуратор, конечно, ответствует,

отсылая мне по почте полбублика.

Ах, слащавая еда умирающих!

Крышка гроба — словно сцена для ужина…

Расскажу тебе про это, играючи.

Ты же знаешь, по сколько нам ссужено.

Помолчим… Или послушаем капельки,

если дождь… Если кровь лить из ложечки…

Нотный стон ты зафиксируешь крапинкой

на бумаге, где сны мои сложены.

ЭТЮД ПОСЛЕ ДОЖДЯ

Земля открыла недра для червей.

Для бабочек объятья небо распахнуло.

И политически подкованный пырей

на лист капустный направляет стебля дуло.

Увы, дуэли ныне не в чести.

По четным — свадьбы ныне, по нечетным — тризны.

Дождь методично шепчет: — Не грусти!