Этюды. Эскизы. Рефлексии - [2]
Спасибо Сергею Тихову, Мастеру и Мистику, который любезно согласился оформить книгу своими изысканными рисунками.
Спасибо Оле, моей жене, за то, что терпеливо была рядом — и когда эти стихи появлялись, и когда они собрались вместе в представленной этой книжке.
Сергей Краснобород
ПРОЛОГ
1. ЭТЮДЫ
В карете «скорой помощи»
по городу я мчал.
Я ел сырые овощи
и выцвела моча.
Мне врач микстуру выписал,
в карете покатал.
И чтоб я снова цветом ссал,
таблетками пытал.
Пытай! Не допытаешься,
очкастый альбинос!
Ты хорошо питаешься,
а у меня понос.
ЭТЮД ПРО ДОЖДЬ В ГОРОДЕ
В старом городе шум дождя —
словно топот копыт в поле.
Словно камни забыть хотят
маету многолетней боли.
Словно память подвластна слезам.
Время гонит свою колесницу.
Снова в городе пляшет гроза
и на древних камнях веселится.
ЭТЮД ПРО НОЧЬ ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ
…Товарищам мазут не нужен?!
Бессонна ночь в заботах о…
Замерз червонец в желтой луже.
Крадется ветер под пальто.
Опять мороз по коже улиц
гоняет кошек и бомжей.
Любовным чтивом обманулись
домохозяюшки уже.
Чернильным страхом осьминога
фантазию оргазм настиг.
У ночи так мазута много —
на мысль, на след, на ритм, на стих.
ЭТЮД О ВАКХЕ
В плену танцевальных оргий
мечтал о бессмертии Вакх.
Его консультировал в морге
старший смотритель зевак.
Выстроившись, претенденты
там распевали псалмы
о целях и видах аренды
жизни, тюрьмы, сумы.
Вакх, пируэтом взбешенный,
требовал нимб и вина.
В морге народ искушенный
все ему выдал сполна.
Бог его принял, как брата,
и в Пантеон снарядил,
чтоб не родился обратно
идол пьянчуг и кутил.
ЭТЮД ПРО БЕГЕМОТА
Я — бегемот, застывший в нищете
болотной топи, мутных вод и грязи.
Здесь тешатся вьюны касаньем тел.
Здесь хвастают хвощи изыском вязи.
На шкуре, мхом покрытой и гнилой,
сидит пичуга и клюет мне спину,
чтоб отыскать жучков, сбивая твердый слой
земли, травы и высушенной тины.
Стопы мои навечно приросли
к осклизлой липкой черной донной каше.
Мучительная лень бездействия не злит.
И жаба у ноздрей не будоражит даже.
Истома, растворенная в воде —
как кульминация идеи созерцания.
Я — бегемот (кто я?) в болоте (где?),
медитативный свет узревший (иль мерцание?).
ЭТЮД О СМЕРТИ НА ЗАКАТЕ
Обладатель водительского удостоверения
за номером
сто восемьдесят пять двадцать шесть пятнадцать
движется в сторону заката
с ускорением, которого достаточно,
чтобы взорваться
на изысканном мустанге марки «Рено»
от перегрева двигателя,
от перегрузки на ось.
И все, вроде бы, понятно,
но
остаются неразрешимыми некоторые вопросы.
К чему такая спешка?!
И что за изыск погибать на фоне заката?!
Неужели за водителем была установлена слежка.
И именно в этот момент его ждет
заслуженная расплата —
за обладание уникальным удостоверением
под кодовым номером,
который был проигран в кегельбане смертников…
И горящее колесо заката покатилось по миру,
будто подыскивая себе
для развлечения соперников.
ЭТЮД ПРО ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ
Завязанный в узлы системных обязательств,
был скучен выходной — день, отданный себе.
Они скрывались в нем от посягательств
тоски безмерной по другой судьбе.
Воскресной маетой они душили трусость
признания себе в душевной пустоте.
О, как желанна будней суетная узость!
И как страшна свобода форм, идей и тем!
Традиция, канон провинциальных снобов,
к ним мерно снизошла усладой кандалов.
И этот ровный путь — без выходных! до гроба!
в системе! — стал им лучшим из даров.
ЭТЮД СЕКСУАЛЬНЫЙ
Развратна плоть, взыскующая страсти
в присутствии способных наблюдать…
На столике в кафе облезлый пластик
два кофе на себе оставил остывать,
пока две пары рук невидимо ласкали
плоть, возбужденную внезапно и светло…
Он не любил ее. Она его? Едва ли!
Но так приятен секс в кафе и под столом.
Здесь посетители случайны, молчаливы
осенним утром, постным от дождя…
Им после ночи так хотелось быть счастливыми —
не думая, не глядя, не щадя.
ЭТЮД О ПОСЕЩЕНИИ А.И.СОЛЖЕНИЦЫНЫМ ПАРИЖА
В Париже принимали без затей:
сивухи литров десять, лук, селедка.
У журналистов не хватало тем
для обсужденья с русским самородком.
Такая глыбища! Умище-то! Каков?!
Умрите, интеллектуалов сплетни!
Так повелось, что испокон веков
за Русью слово было первым… Иль последним…
Вначале было Слово, ритм, типаж.
Энергия блуждала по Вселенной,
чтобы оформиться в поступок жизни наш…
И сделать жизнь ненужной и мгновенной!
Не это ли постиг любитель огурцов
под водочку в мороз по полстакана?!
В Париже он сказал свое словцо —
и ухмыльнулся, уходя с телеэкрана.
ЭТЮД ПРО Д. Р.
Он щупал жизнь, как мудрый краб.
Он знал, где мель, где глубь.
Ему б покой любить пора,
как вешалке в углу.
Но, старый конь, он в борозде
свою планиду чтил
и сам томился по узде,
чтоб жить — то есть везти…
Нам не понять его, увы,
младым и буйным львам.
А он спокойно смотрит ввысь
и теребит слова…
ЭТЮД ЦИРКОВОЙ
Упрямый акробат трапецию ласкал,
пока эквилибристы ели сало.
У бегемота дрессировщик проверял оскал.
Толпа жонглеров мячики бросала.
Мечтал факир, к качелям прислонясь.
Наездники затачивали шпоры.
Конферансье, узнав, что клоун — бывший князь,
в гримерке примерял его уборы.
Во сне тела гимнастов заплелись.
Ушли колготки танцовщицы штопать.
