Этюд в розовых тонах - [14]

Впрочем, воспользоваться полученными знаниями нацисты тогда не сумели. Или же попросту не успели – во время Второй мировой войны исследования в этом направлении были свернуты, а руководители этой оккультной организации, включая и самого президента «Аненербе» Генриха Гиммлера, в итоге либо покончили с собой, либо были приговорены к казни на Нюрнбергском процессе, признавшем «Аненербе» преступной организацией.

Но на самом деле истинные хранители внеземных тайн ушли в глубокое подполье, где и пребывают до сего времени. При этом все разведки мира со времен Второй мировой войны ведут тайную охоту за нацистским наследием. Именно этот документ и является свидетельством того, что его подписант состоит в рядах хранителей сокровенных знаний. Потому что покрывающая его гибкая пленка, которая между прочим, прочнее металла, не значится среди технических достижений человеческой цивилизации. Не спрашивай меня насчет происхождения этого документа – я не знаю, как нашим работодателям удалось раздобыть этот артефакт.

– Так может, они сами – оттуда?

– Это вряд ли. Во-первых, семейство Ротшильдов многие десятилетия находится в свете и на свету. А во-вторых, и это гораздо более существенно, все, что мы делали в рамках проекта нейроинтерфейса, базировалось на передовых результатах исключительно земной науки. Если уж в этом деле и имеется что-то сверхъестественное, так это ты сам. А точнее – то, что с тобой происходило, когда твой нейроинтерфейс включился в первый раз.

– А они знают про это?

– Ни к чему им знать про это, – недобро ухмыльнулся Арефьев и заговорщицки мне подмигнул. – Я как-то не горю желанием оказаться в бедламе, на соседней койке рядом с тобой. Да и ты, наверное, тоже. Поэтому пусть эти удивительные события останутся нашим маленьким секретом. Кстати, а ты сам ничего не хочешь добавить на эту тему? Ведь у тебя в голове определенно что-то происходит, тут даже к гадалке не ходи.

– Определенно да, – вздохнул я и устремил взгляд на незримого для всех, кроме меня, черного котяру.

Смайлик явно начинал нервничать – псевдокот настороженно крутил головой и время от времени вздыбливал шерсть на хвосте. Как бы сюда не заявился его рыжий противник… В прошлый раз непонятно было, кто из них победил. Скорее всего, силы оказались примерно равны, и вопрос победы в кошачьей драке решался сочетанием боевого настроя и удачи.

Похоже, время ожидания истекает. Пусть мне и хочется побольше узнать о моих будущих работодателях, но, видимо, тему эту придется отложить в долгий ящик. И Арефьеву тоже придется умерить свое любопытство – не доверяю я ему пока. Да и вряд ли когда-то буду впредь безоглядно доверять человеку, который фактически привел меня на заклание как жертвенного барашка.

А вопрос о том, подписывать или нет, вообще не стоит. Я готов добровольно на любой жертвенный алтарь взойти, лишь бы с моими любимыми и дорогими ничего не случилось. Так что я сейчас любой счет подпишу. Но потом, если мне только представится такая возможность, кое-кто сполна расплатится по этому счету.

– Сколько у меня свободного времени по максимуму? – спросил я, спешно подписывая предложенные бумаги.

– Завтра в десять служебный автомобиль доставит тебя в мальтийский офис компании. В настоящий офис, – ответил Арефьев, видимо, не ожидавший, что все пройдет так гладко. – Там будет подписание трудового контракта, инструктаж, обучение и знакомство с сотрудниками.

– До того времени я могу оставаться на этой, э-э… вилле?

– Да, но… зачем?

– Это – мой маленький секрет. И еще одна просьба: у ваших сицилийцев имеются наручники?

– Хм… Сейчас узнаем, – удивленно произнес Арсений Петрович и, поднявшись с кресла, вышел в коридор. Через пару минут он вернулся с парой пластиковых хомутов. – Только такие нашли. Годятся?

– Сойдет, наверное, – ответил я, беря кресло и направляясь в смежное помещение, безошибочно определенное мною как санузел. – А теперь слушайте. Скрыть это от вас я не смогу. Да вы теперь и сами не уйдете, хоть вас палкой прогоняй. Если вы действительно хотите узнать, что творится в моей проапгрейденной черепушке, пристегните меня наручниками к водопроводной трубе. И ни в коем случае не отстегивайте, что бы со мной ни происходило. А в таком виде можете даже и пообщаться.

– Пообщаться с кем? – осторожно спросил Арефьев.

– С тем, кто займет место в моей голове. Не знаю, кто в этот раз там окажется. Будем надеяться на лучшее, но… готовиться к худшему, – многозначительно произнес я, еще раз указав на наручники. – Исключительно ради вашей безопасности. Понимаете, что я имею в виду?

– Понял, не дурак. Еще раз схлопотать по морде желания не имею, – сосредоточенно кивнул Арефьев, притянул хомутами мои запястья к холодной и влажной водопроводной трубе и притащил второе кресло. – Когда начинаем?

– Прямо сейчас! – произнес я, заметив, что Смайлик уже не мяукает, а просто вопит на одной ноте, как несмолкающая сирена. А на кафельных плитках санузла начало проявляться тревожное красноватое мерцание – видимо, рыжий собрат моего черныша был уже где-то на подходе. – Ну, котяра, погнали наши городских! Тайна Мирабеллы!