Этюд в черных тонах - [32]

Иногда дьявол подстрекает человека исполнить свой долг.

Об этом я размышляла, пока закипала вода. Почему он пожаловался на свой глаз именно сейчас?

Охваченная дурным предчувствием, я собрала все, что заказал Дойл, составила на поднос и поспешила в обратный путь, с каждым шагом ощущая, как усиливается моя тревога. Неужели мистер Икс захотел удалить меня из комнаты, чтобы остаться наедине с молодым доктором? Но для чего? Причина может быть только одна: чтобы сообщить ему некие факты, которые помогла открыть сверхъестественная проницательность моего пансионера, и тем самым навсегда изгнать доктора из Кларендона. Добьется ли он своей цели? В этом я не сомневалась. Если мистеру Икс удалось справиться с таким непробиваемым субъектом, как инспектор Мертон, неужели он не сладит с молодым и ранимым врачом? По коридору я почти бежала. Я стремилась вернуться как можно скорее и предотвратить катастрофу.

Наконец я достигла последней двери. За ней было тихо. От этого мне сделалось еще тревожнее: конечно, мистер Икс говорит негромко, но голос Дойла — он как горн. Почему же его совсем не слышно? Об этом я размышляла, замерев с подносом в руке, когда наконец услышала голос, определенно принадлежащий доктору.

Он говорил обо мне.

— …мисс Мак-Кари? — недоверчиво переспрашивал Дойл.

Сразу же признаюсь: я позабыла обо всех правилах приличия и, вместо того чтобы заявить о своем присутствии, наклонилась поближе к двери и навострила уши. Так я расслышала ответ моего пансионера:

— Совершенно верно, доктор. Мисс Мак-Кари не должна знать эту тайну.

2

Не имея времени, чтобы оценить услышанное мной и представить себе неуслышанное, я решила больше не откладывать свое возвращение, потопала под дверью и постучалась. Мне открыл доктор Дойл.

Но совсем иной доктор Дойл.

Выражение его лица стало другим. Глаза блестели, улыбка была растерянная. Доктор снял пиджак, в руках он держал какой-то офтальмологический прибор, похожий на большую черную лупу с зубчатыми колесиками и цифрами, извлеченный — это уж точно — из футляра с красной подкладкой, разинувшего пасть на кровати, — впрочем, сейчас Дойл больше походил на акушера, подарившего миру новую жизнь. Я пришла к заключению, что по венам доктора струится особый яд мистера Икс. Сам мистер Икс тоже, казалось, успел отведать бурлящей жидкости Дойла. Я притворилась, что ничего не замечаю; пока я составляла предметы с подноса на столик, мой пансионер возбужденно разглагольствовал:

— Добро пожаловать, мисс Мак-Кари, рад сообщить, что мы с доктором провели весьма приятную беседу, каковая, надеюсь, доставила сопоставимое удовольствие и вам, дражайший доктор.

— Совершенно верно! — восторженно отозвался доктор. — Мистер Икс продемонстрировал мне… как далеко способны завести рассуждение, здравый смысл и прочие дополнительные способности, которые придают нашему эволюционировавшему мозгу возможность мыслить так, как мыслить и до́лжно!.. Мне очень жаль, сэр, что я не был знаком с вами раньше.

— Я сожалею о том же самом, сэр.

А я сожалела, что оказалась такой дурой, что позволила наивному молодому человеку в одиночку испытать на себе воздействие этого диктатора из кресла. Сожалела так сильно, что только следующая фраза мистера Икс вернула меня к действительности.

— Мисс Мак-Кари, вас наверняка позабавит интересное совпадение: доктор тоже интересуется криминальными происшествиями и признался мне… надеюсь, я не допущу бестактности, если расскажу об этом, доктор…

Дойл рассмеялся и замахал руками:

— Ни в коем случае, сэр! Этого только не хватало!

— …доктор признался мне, что в свободное время сочиняет таинственные истории, вот откуда его интерес к настоящим преступлениям, на что я ответил, что уже успел подметить в докторе литературное дарование…

— Совершенно не понимаю, как это вам удалось! — изумлялся Дойл.

— Доктор, вы пользуетесь не медицинским языком: вам нравится богатый словарь, к этому я могу добавить нерешительность начинающего писателя, который до сих пор не осознал, должен ли он пожертвовать всем, чтобы двигаться по столь любезному ему пути. Доктор Дойл выслушал мои разъяснения: если приходится выбирать между двумя профессиями, то верным решением будет выбор сочинительства, поскольку, стань он врачом, он улучшит жизнь многих людей, зато как писатель он сделает их счастливыми, а в этом мире ничто — ничто не значит для нас больше, чем счастье.

Дойл уже выглядел счастливым и не нуждался в одобрении никаких врачей или писателей. Он был похож на бутылку с пенной жидкостью, которую только что взболтали. Возбуждение переполняло его широко раскрытые глаза. Он замахал своим офтальмологическим прибором:

— Мистеру Икс… удалось, не знаю, каким образом… отыскать в моей скромной натуре… следы страсти к писательству, каковую, должен признать, почти никто не разделяет, потому что мне кажется, что наши истинные желания крайне редко бывают понятны нашим ближним… — (Добавьте к этой прозе жесты и мимику, и вы получите вернейшее впечатление об облике молодого доктора в эти минуты.) — И конечно, я должен признать, что на этом долгом пути, каковым я представляю мою литературную деятельность, я нахожусь в бурлящем, но все еще очень раннем периоде весны… Невероятно, как все-таки этот джентльмен сумел разглядеть внутри меня мои сокровенные чаяния. Мне не хватает слов, чтобы выразить…