Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - [143]
— Для меня важны любые подробности, — заметил мой друг, — вне зависимости от того, придаете вы им значение или нет.
— Постараюсь не упустить ничего существенного. По приезде меня прежде всего неприятно поразили внешний вид и ухватки слуг. Их всего двое, они супруги. Толлер — грубый, неотесанный человек, с седеющей шевелюрой и такими же бакенбардами; от него постоянно разит спиртным. Со дня моего прибытия в дом я дважды видела его вдрызг пьяным, однако мистер Рукасл смотрит на это сквозь пальцы. Миссис Толлер — крепкая, очень рослая женщина с кислой физиономией; она, как и миссис Рукасл, весьма неразговорчива, но гораздо менее приветлива. Пара на редкость несимпатичная; впрочем, я, по счастью, бо́льшую часть времени провожу в детской и у себя в комнате: они расположены рядом в одном конце здания.
Мои первые два дня в Медных Буках прошли спокойно; на третий миссис Рукасл, спустившись вниз сразу после завтрака, что-то шепнула мужу на ухо.
«Ах да, — повернувшись ко мне, спохватился мистер Рукасл, — мы весьма обязаны вам, мисс Хантер, за то, что, потакая нашим капризам, вы решились остричь волосы. Уверяю вас, вашей внешности это ни на чуточку, ни на капельку не повредило. Теперь давайте посмотрим, как идет вам платье цвета электрик. Вы найдете его на кровати у себя в комнате — и если будете столь любезны его примерить, вы нас этим чрезвычайно обяжете».
Приготовленное для меня платье, особого оттенка синего, было из отличной шерсти, но, по всем признакам, явно ношеное. Сидело оно на мне идеально, словно по мерке шили. Мистер и миссис Рукасл пришли в восторг, показавшийся мне чересчур преувеличенным. Они дожидались меня в гостиной — очень просторной, тянущейся по всему фасаду дома, с тремя громадными окнами до самого пола. У среднего окна, спинкой к нему, стояло кресло. Меня попросили в него сесть, а мистер Рукасл, расхаживая вдоль противоположной стены, принялся рассказывать наизабавнейшие истории. Сила его комического таланта несравненна, и я заливалась смехом до полного изнеможения. Миссис Рукасл чувством юмора, очевидно, не обладает: она ни разу не улыбнулась и сидела со сложенными на коленях руками, сохраняя на лице печальное и озабоченное выражение. Спустя примерно час мистер Рукасл вдруг заявил, что пора приступать к повседневным обязанностям: я могу переодеться и пойти в детскую к малышу Эдварду.
Через два дня прежняя сцена была разыграна в точности, как и в первый раз. Мне снова предложили переодеться и сесть у окна; я снова от души хохотала над уморительными историями, запас которых у моего нанимателя казался неистощимым, а рассказчик он бесподобный. Потом мистер Рукасл вручил мне роман в желтой обложке и, немного передвинув кресло с тем, чтобы моя тень не падала на страницу, попросил меня почитать вслух. Я читала минут десять, начав с середины главы, но он внезапно перебил меня и велел идти переодеваться.
Вам нетрудно представить, мистер Холмс, охватившее меня любопытство: что мог означать весь этот странный спектакль? Супруги, как я заметила, очень старались усадить меня спиной к окну, и я загорелась желанием увидеть, что происходит снаружи дома. Поначалу это выглядело неосуществимым, но скоро я придумала способ. У меня разбилось ручное зеркальце, и мне в голову пришла счастливая мысль — спрятать осколок в носовой платок. В следующий раз, когда на меня опять напал смех, я поднесла платок к глазам и, кое-как изловчившись, рассмотрела все, что находилось позади меня. Признаюсь, что была разочарована. Там не оказалось ничего особенного. По крайней мере, на первый взгляд. Однако, всмотревшись пристальней, я различила на Саутгемптонской дороге невысокого бородатого человека в сером костюме, который глядел в нашу сторону. Дорога эта немаловажная — и обычно не пустует. Но незнакомец, опершись на изгородь, обнесенную вокруг поля, не сводил глаз с нашего дома. Опустив платок, я увидела, что миссис Рукасл внимательно меня изучает. Она не обронила ни слова, но сомнений быть не могло: ей стало ясно, что в руке у меня зеркало. Она тут же поднялась с места и обратилась к мужу:
«Джефро, там на дороге стоит какой-то наглец и упорно глазеет на мисс Хантер».
«Уж не ваш ли приятель, мисс Хантер?» — поинтересовался мистер Рукасл.
«Что вы, в этих краях я никого не знаю».
«Надо же, какая бесцеремонность! Прошу вас, обернитесь и махните ему — пусть убирается».
«Лучше, наверное, не обращать на него никакого внимания».
«Нет-нет, иначе он тут без конца будет околачиваться. Прошу вас, обернитесь и махните рукой вот так».
Я поступила, как мне было велено, а миссис Рукасл без промедления опустила штору. С тех пор прошла неделя; больше я ни разу не сидела у окна, не надевала синего платья и того человека на дороге не видела.
— Пожалуйста, продолжайте, — попросил Холмс. — Ваша история становится в высшей степени захватывающей.
— Боюсь, мой рассказ покажется вам путаным, и все эти мелкие происшествия вряд ли между собой как-то связаны. В первый же день моего пребывания в Медных Буках мистер Рукасл подвел меня к будке возле кухонной двери. Когда мы приблизились, изнутри послышалось глухое звяканье цепи и там заворочалось какое-то крупное животное.
