Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - [140]

Вам нетрудно вообразить, мистер Холмс, насколько несусветным показалось подобное предложение мне, оставшейся почти без средств. Однако джентльмен, заметив в моем лице недоверие, вытащил бумажник и извлек из него банкноту.

«У меня в обычае, — произнес он, улыбаясь наиприятнейшим образом, причем глаза его превратились в две сияющие щелочки между складками бледного лица, — выдавать нанятым мною юным леди половину их жалованья в качестве аванса, который они могут потратить на дорожные расходы и на пополнение гардероба».

В жизни не встречала такого обаятельного и заботливого человека, подумалось мне. Я уже задолжала за покупки, и аванс был как нельзя более кстати, однако предложение звучало так странно, что мне захотелось выяснить кое-какие подробности.

«Можно спросить, где вы живете, сэр?»

«Графство Хэмпшир. Дивная сельская местность. Усадьба Медные Буки — в пяти милях за Винчестером. Уголок прекраснее некуда, милая моя юная леди, и чудесный старинный загородный дом».

«А каковы мои обязанности, сэр? Была бы рада узнать заранее».

«Один малыш — прелестный озорной карапуз, ему всего шесть лет. Ух, видели бы вы, как он тапком расправляется с тараканами! Шмяк, шмяк, шмяк! Не успеете моргнуть, а трех словно и не бывало!»

Он откинулся на спинку стула и расхохотался так, что глаза его снова превратились в щелочки.

Меня несколько подивили развлечения дитяти, но его отец от души хохотал, и я подумала, что это, вероятно, шутка.

«Выходит, моя единственная обязанность — присматривать за этим ребенком?»

«Нет-нет, не единственная, не единственная, милая моя юная леди! — воскликнул джентльмен. — Как вам подскажет здравый смысл, ваш долг будет состоять в подчинении любым распоряжениям моей супруги. Разумеется, она не потребует ничего, что бы не подобало юной леди. Это ведь не так сложно, правда?»

«Буду рада оказаться полезной».

«Вот именно. Это коснется, к примеру, одежды. Мы, знаете ли, не без причуд, но сердца у нас отзывчивые. Если мы попросим вас надеть то платье, какое мы вам предложим, вы ведь не взбунтуетесь против этой прихоти, правда?»

«Нет», — ответила я, немало удивленная его вопросом.

«И не откажетесь сесть там или сям — это ведь не покажется вам оскорбительным?»

«Нет, что вы».

«А коротко остричь волосы перед приездом к нам вы готовы?»

Я не могла поверить своим ушам. Как видите, мистер Холмс, волосы у меня густые и пышные, причем не совсем обычного каштанового оттенка. Прическу мою считают очень живописной. Я и помыслить не могла о том, чтобы ни с того ни с сего ею пожертвовать.

«Боюсь, это совершенно исключено», — сказала я. Джентльмен по-прежнему сверлил меня своими глазками, и при этих словах лицо его заметно омрачилось.

«А я боюсь, что это непременное условие, — проговорил он. — Каприз моей супруги, а с дамскими капризами, как известно, следует считаться. Итак, короткая стрижка вам не по нраву?»

«Да, сэр. Стричь волосы я не собираюсь», — твердо заявила я.

«Ну что ж, очень хорошо: значит, вопрос решен. Жаль, поскольку в прочих отношениях вы превосходно бы нам подошли. В таком случае, мисс Стоупер, я лучше продолжу знакомство с другими вашими кандидатурами».

Заведующая агентством все это время перебирала свои бумаги, не проронив ни единого слова, но теперь бросила на меня такой раздраженный взгляд, что я заподозрила: из-за моего отказа она лишилась солидной суммы комиссионных.

«Желаете остаться в наших списках?» — спросила она.

«Если возможно, мисс Стоупер».

«Полагаю это бессмысленным, раз уж вы отвергаете самые выгодные предложения, — отрезала она. — Вряд ли мы станем усердствовать в поисках другой, столь же многообещающей вакансии. Всего хорошего, мисс Хантер».

Мисс Стоупер ударила в гонг, стоявший на столе, и меня выпроводили из кабинета.

Так вот, мистер Холмс, когда я вернулась к себе в съемную комнату, где буфет почти пустовал, а на столе лежали неоплаченные счета, я спросила себя, не совершила ли величайшую глупость. В конце концов, если эти чудаки ожидают от меня выполнения самых диковинных требований, они, по крайней мере, готовы платить за свою эксцентричность. Редкая гувернантка получает в Англии сто фунтов в год. К тому же так ли важна для меня прическа? Многим к лицу короткая стрижка — может, и мне пойдет? На другой день я стала склоняться к мысли, что допустила промах, а еще через день перестала в этом сомневаться. Я настолько подавила в себе гордость, что собралась пойти в агентство и спросить, занята ли вакансия, но неожиданно получила письмо от того самого джентльмена. Оно со мной, и я вам его прочитаю:

«Медные Буки, близ Винчестера.

Дорогая мисс Хантер,

мисс Стоупер любезно сообщила мне ваш адрес, и я пишу из дома в надежде узнать, не переменили ли вы своего решения. Моей супруге не терпится вас увидеть: мой рассказ вызвал у нее сильнейшую к вам приязнь. Мы готовы платить вам тридцать фунтов ежеквартально — то есть сто двадцать фунтов в год, дабы компенсировать малейшие неудобства, которые могут вам причинить наши прихоти. Собственно, они не столь уж обременительны. Моя супруга обожает особый оттенок цвета электрик, и ей хотелось бы видеть вас по утрам именно в таком платье. Тратиться, впрочем, вам незачем, поскольку у нас есть платье моей дорогой дочери Элис (сейчас она в Филадельфии), которое, мне кажется, вам подойдет как нельзя лучше. А что касается просьбы посидеть в том или ином месте или занять себя тем или иным способом, это вряд ли вас хоть сколько-то затруднит. Касательно ваших волос могу выразить искреннее сожаление — тем более, что во время нашей недолгой беседы не мог не обратить внимания на их красоту, — но боюсь, что принужден категорически настаивать на этом условии; единственно надеюсь, что прибавка к жалованью вознаградит вас за эту утрату. Ваши обязанности, связанные с ребенком, до крайности несложны. Итак, постарайтесь приехать, а я встречу вас на догкарте в Винчестере. Сообщите, каким поездом прибудете.