Этот жестокий замысел - [14]

– Мы сделаем это, – говорю я и поворачиваюсь к Коулу: – Но я не оставлю тебя. Если они доберутся до тебя, то я буду рядом.

На мгновение мне кажется, что он начнет спорить, но Коул кивает.

– Черт побери! – взрывается Леобен.

Он качает головой, но снижет скорость и выруливает на поляну. Его дверь распахивается, но перед тем, как вылезти, он поворачивается ко мне:

– Шесть метров, хорошо?

– Беги, – сжимая дубинку в руке, говорит Коул.

Леобен вновь чертыхается, а затем выскальзывает из машины и уносится в ночь. Коул тянется к моей руке, а другой сжимает черный кулон. Джип сотрясается, а воздух наполняется ревом двигателей, когда «Комокс» начинает снижаться. Двенадцать метров, девять. Шесть метров. Они уже достаточно близко, чтобы активировать дубинку. Коул сжимает мою руку и смотрит мне в глаза.

А затем поворачивает кулон, и все погружается в темноту.

Глава 5

Когда темнота рассеивается, мне на мгновение кажется, что я лежу на диване Агнес под одним из ее одеял. Я чувствую запах лавандового мыла и слышу ее голос, словно она находится в соседней комнате. Звон кастрюль и тихие шаги доносятся с кухни. Я понимаю, что это маловероятно, но память сейчас подобна одеялу, в которое хочется завернуться. Возможно, тогда, проснувшись в ее доме, я в последний раз чувствовала себя в безопасности. Я знала, что она наблюдает за мной, варит чечевицу и напевает что-то себе под нос, а ее ружье стоит у стены. И в данный момент мне хочется затеряться в этом воспоминании, но я не могу отбросить чувство, будто что-то не так.

– Поднимайся, – голос, словно лезвие, врезается в воспоминание.

Я закрываю глаза, пытаясь вернуться обратно в дом Агнес. Туда, где полки заполнены едой и припасами. К женщине с тонкими седыми волосами и проницательными глазами.

– Поднимайся, черт возьми, – вновь требует более резкий и настойчивый голос.

Я открываю глаза, но не вижу никаких следов Агнес. Воздух холодный и тяжелый, а еще пахнет дождем. Я лежу на заднем сиденье джипа, задние двери распахнуты, а полуночное небо наполнено кобальтовыми огнями от голубиных крыльев. Леобен рядом, его белокурые волосы пропитаны кровью.

Случившееся возвращается в болезненном тумане: «Комокс», погоня, дубинка. Я закрываю рот рукой, вываливаюсь из машины и отправляю в траву содержимое желудка.

– Это последствия дубинки, – говорит Леобен. – Некоторых после нее тошнит. Вставай. Коул приходит в себя. Помоги мне перенести снаряжение.

Я выпрямляюсь и вытираю рот. Мы у подножия склона на поляне, заросшей травой по колено. «Комокс», преследовавший нас, упал, отчего одно окно разбилось, а один из винтов погнулся. Он уткнулся в дерево, которое переломилось от удара и завалилось на поляну, поэтому все вокруг усыпано осколками стекла и листьями.

– Черт побери, – выдыхаю я. – Это и правда сработало.

– Да, – говорит Леобен. – Но нам нужно поторопиться. «Картакс» отправит подкрепление.

Он вылезает из джипа, поворачивается и обхватывает плечи Коула одной рукой, чтобы помочь ему. У Коула бледное лицо, потускневший и расфокусированный взгляд, но он уже пришел в себя.

– Эта штука сможет лететь? – спрашиваю я.

Посмотрев на квадрокоптер, Леобен хмыкает и перекидывает руку Коула через шею.

– Не знаю. Он спроектирован таким образом, что подобный удар не должен был сильно ему навредить, но он мог получить сильные повреждения. В любом случае кто-то уже вылетел ему на смену, и мы точно не успеем скрыться на джипе.

– А что с пилотом?

– Все еще без сознания, – говорит Леобен, помогая Коулу выбраться из машины. – Он там один. Не уверен наверняка, но, судя по результатам сканирования, он ранен.

Он направляется к «Комоксу», таща за собой Коула. Я забираюсь на заднее сиденье джипа и, подхватив свой рюкзак, просматриваю груды одеял и документов, пытаясь определить, что нам понадобится. Похоже, Леобен уже все упаковал. Мой черный рюкзак открыт, из него торчат аптечка, несколько папок с записями Лаклана и несколько тонких коробочек со значками «Картакса». Я закидываю его за спину, беру винтовку Коула, а затем бегу вслед за ними. «Комокс» опасно балансирует на расколотых остатках дерева, одно посадочное шасси зарылось в землю, а второе висит в воздухе на уровне груди. Крошечные осколки разбитого окна хрустят под сапогами, отражая кобальтовое свечение голубиных перьев. Стальной трос толщиной с мое предплечье тянется от брюха «Комокса» к земле.

– Придется резать, – кивая на кабель, говорит Леобен. – Это якорь, чтобы мы его не украли.

– Как, черт возьми, мы это сделаем?

Леобен свободной рукой показывает на мой рюкзак, а другой сильнее прижимает Коула.

– Я закинул несколько световых лент в твой рюкзак. В голубой коробке.

Я скидываю рюкзак на землю и, открыв его, вытаскиваю бирюзовую коробку, в которой что-то дребезжит. От значка на боку у меня перед глазами тут же всплывает предупреждение: «Мощные лазеры. Используйте защитные очки».

Я моргаю, и слова исчезают. Все еще не могу привыкнуть к панели и тому, что у меня перед глазами периодически всплывают текст и изображения.

– И что с ними делать?

– Давай я, – говорит Леобен и прислоняет Коула к зависшему в воздухе шасси «Комокса», а затем шагает ко мне.