Этот Вильям! - [34]

— Ты такой умный, Вильям, — сказала Кэролайн, откинув назад локоны и взмахнув длинными ресницами. — Ты такой умный. Возьми меня куда-нибудь, где мне дадут много сладостей и новые игрушки.

— Я… я сделаю все возможное, — окончательно сдался Вильям, втайне содрогаясь от возложенной на него задачи. — Ладно, я… я постараюсь вас вакуировать.

— Сейчас еще только середина дня, — сказала Арабелла. — Надо, чтобы завтра уже все было готово.

— Какой ты хороший, Вильям, — проворковала Кэролайн. — Я хочу новую куколку и нового мишку. У моего оторвались ноги.

— Мне тогда купили виноград, — с важностью сказал Джорджи Паркер. — Целый пакет. Черт! Она так распухла!..

Домой Вильям возвращался в задумчивости. Он не сожалел, что согласился (был польщен оказанным ему доверием), но начал осознавать, что масштаб поставленной перед ним задачи слишком велик. Для того чтобы эвакуировать детей (он справедливо рассудил, что число их возрастет по мере того, как распространится весть о приближающейся эвакуации) — одному, без чьей-либо помощи — потребуется вся его изобретательность. Однако он не собирался идти на попятную. Тому были две причины: блеск в глазах Арабеллы (он по опыту знал, какими беспощадными могут быть ее гнев и презрение; для него было внове видеть ее в роли смиренной — или почти смиренной — просительницы) и взмах длинных ресниц Кэролайн, взгляд которой выражал такое восхищение, что Вильям готов был сделать все, только бы оправдать ее надежды. Он пал было духом, когда задача показалась ему невыполнимой. Но потом утешился мыслью, что смогло же правительство эвакуировать детей из городов в считанные часы. Раз правительство смогло, то и он сможет…

Сразу же после ланча он отправился на разведку. Надо было найти место подальше от их деревни… Раз эвакуация — значит, надо куда-то подальше… Дюжина неопределенных — и совершенно неосуществимых — планов пронеслась у него в голове. Сможет найти он пустующий дом и провести эту эвакуацию? Но даже его знаменитый оптимизм не давал надежды на успех. Он может найти пустующий дом, он может доставить туда своих эвакуированных, а что дальше?.. Что-нибудь да подвернется, уверял он себя, бредя по дороге. Брови у него были нахмурены, глубокое раздумье всегда сообщало его лицу чуть ли не свирепость. Он миновал Марли и верхний Марли. Он знал там многих жителей. Те, у кого в домах был излишек места, уже приняли официально и неофициально эвакуированных. Он постучал в два дома и смело спросил, нет ли у них комнаты для эвакуированных, но в обоих случаях его прогнали столь бесцеремонно, что отбили охоту пытаться дальше.

— Наглый щенок! — сказал один разгневанный хозяин.

— Маленький нахальный бездельник! — сказала взбешенная горничная и хлопнула дверью у него перед носом.

— Бьюсь об заклад, — гневно бормотал он, идя по дороге, — с этим мистером Чембленом они бы так не обращались, его бы принимали совсем по-другому…

Он представил, как мистер Чемберлен ходит от двери к двери и как его любезно встречают… У него даже мелькнула безумная мысль представиться мистером Чемберленом, но он сразу же осознал тщетность такой затеи. Он решил сделать еще одну попытку и, подойдя к самому маленькому дому, где надеялся обеспечить приют двум-трем своим «заказчикам», постучал в дверь.

Открыла очень старая женщина. Она приятно улыбнулась ему и спросила:

— Да, милый? Чего ты хочешь?

— Мистер Чемблен послал меня спросить, есть ли у вас свободные комнаты.

— Нет, милый, — ответила она. — Я не заказывала ветчины. Только фунт сосисок, как обычно, и скажи ему, чтобы прислал до наступления сумерек.

Она начала было закрывать дверь, но Вильям громко сказал:

— Подождите. Мистер Чемблен просит ответить на вопрос, не примете ли вы в свой дом несколько детей?

Она посмотрела на него с состраданием.

— Как ему не стыдно посылать ребенка навязывать товар! — сказала она. — Нет, милый, скажи ему, что мне не нужен пылесос. Я по старинке пользуюсь щеткой, как делала моя мать. Если надо привести ковер, в порядок, я сыплю на него влажный чай и выметаю. И передай от меня своей маме, что она совершает большую ошибку, позволяя ребенку в твоем возрасте заниматься такой работой. Во-первых, от нее никакого толку, во-вторых, для нее ты слишком мал. — Она на мгновение удалилась и опять появилась с печеньем, которое вложила ему в руку. — А теперь иди домой, время пить чай.

С этим она и скрылась за дверью. Ничего не оставалось, как приняться за печенье, что Вильям и сделал, медленно направляясь к калитке и выходя на дорогу… В конце концов, говорил он себе, даже мистер Чемберлен съел бы печенье, если бы ему кто-нибудь дал. Но несмотря на вкусное печенье, он чувствовал себя удрученным. Он потратил много времени и усилий и все безрезультатно. Он начал подумывать о том, чтобы пойти к Арабелле и другим и сказать им, что организовать их эвакуацию не представляется возможным, но поежился, представив, какой гнев и презрение обрушит на него Арабелла и как померкнет восхищение в синих глазах Кэролайн. Нет, надо предпринять еще одну попытку… От дороги ответвлялся узкий переулок. Надо пойти туда, может быть, там повезет. Ничего, если он опоздает к чаю…