Этот прекрасный свободный мир... - [7]

   В конце первого года обучения среди десяти других лучших учеников Милтона Роберт Ф.Т. Шеннон отправился в Белый дом, чтобы пожать руку президенту-демократу. Самые знаменитые преподаватели Академии, оба сенатора от штата Массачусетс и толпа репортеров также присутствовали на встрече. Овальный кабинет Белого дома беспрестанно оглашался щелчками затворов фотоаппаратов и озарялся вспышками.

   -- Надеюсь, молодой человек, вы примите участие в молодежной рекламной кампании в пользу демократов этой осенью? -- задал дежурный вопрос президент, пожимая руку Роберту.

   -- Никак нет, сэр, -- четко ответил юноша, -- я республиканец.

   По лицу старшего сенатора от штата Массачусетс скользнула улыбка.

   -- А если программа демократов будет лучше, чем у республиканцев? -- продолжал допытываться президент, слегка задетый ответом мальчишки.

   -- Это невозможно, сэр, -- так же четко отвечал Роберт, -- программа республиканцев всегда подготовлена лучше.

   -- Помнится, недавно я встречался с курсантами военных школ... -- начал хозяин Белого дома.

   -- Вы правы, сэр, -- подхватил Роберт, -- я проучился в военной школе два года.

   -- И каковы ваши планы, молодой человек? -- спросил заинтригованный президент.

   -- Гарвард, сэр, -- по-прежнему не смущаясь, отвечал Роберт.

   -- Ну что ж, когда вы займете место в Палате Представителей от республиканской партии, с вами будет интересно дискутировать, -- подвел итог президент.

   -- Непременно, сэр, -- с потрясающей уверенностью согласился Роберт.

   -- Ваше имя, молодой человек! -- выкрикнул один из репортеров, подскакивая к президенту и школьнику.

   -- Роберт Шеннон, -- заявил юноша с таким видом, словно хотел сказать, что его имя еще станет знаменитым.

   Щелканье затворов фотоаппаратов стало напоминать сплошное стрекотанье гигантского кузнечика, яркие вспышки следовали одна за другой. Банальная встреча президента со школьниками должна была стать новостью. Нет, не так -- не просто новостью, а Новостью Номер Один! В свои редакции репортеры готовы были мчаться впереди собственных автомобилей, однако самое интересное в Овальном кабинете, как всегда, произошло после ухода школьников и прессы.

   Президент США и старший сенатор от штата Массачусетс удобно расположились в креслах и президент, наконец, произнес:

   -- Боюсь, Тед, через девять лет, когда этот мальчик достигнет минимального предусмотренного Конституцией возраста, демократы вашего штата столкнутся с большой проблемой.

   Старший сенатор пожал плечами:

   --А вы поверили в его слова? -- скептически поинтересовался он. -- Бросьте, Билл, политика последнее, что его интересует. Хотя представляю, с какими заголовками выйдут завтрашние газеты: "Президент Кеннеди пожимает руку школьнику Клинтону. Президент Клинтон пожимает руку школьнику Шеннону. Преемственность кресла и идей". И две фотографии -- та, старая, и нынешняя. Да, он им понравится, это бесспорно... Бедняга...

   -- Почему "бедняга"?

   -- Потому что ему это не нужно, -- отрезал старый сенатор.

   -- Вы его знаете? -- против воли президента все больше одолевало любопытство.

   -- Это моя работа -- знать избирателей, даже если они никогда не будут за меня голосовать, -- усмехнулся законодатель. -- Особенно, если они обещают стать выдающимися гражданами штата. Так вот, Роберт Шеннон воспитывается дедом, который, между прочим, является одним из старейших жителей Массачусетса. Шеннон круглый отличник, прекрасный спортсмен, входит в дискуссионную команду Милтона. Все это выглядит очень хорошо, Билл, если бы не одно обстоятельство -- этот мальчик всегда говорит именно то, что от него ждут, а что он думает на самом деле -- неизвестно. Да-да, -- совершенно правильно прочел сомнение в глазах президента сенатор, -- после стольких десятилетий в политике подобные вещи ощущаешь кожей. Впрочем, кроме ощущений у меня есть кое-что еще. Я знаю, почему Шеннон попал в военную школу.

   -- Ну и?..

   -- Дед отправил его туда, чтобы избавить от вредного пристрастия к занятиям живописью.

   Несколько минут президент остолбенело смотрел на собеседника, потом кивнул:

   -- Ну да, конечно... Как я мог забыть, что вы питаете слабость к художникам!

   -- Естественно, -- не стал отрицать сенатор, но в его тоне проскользнул холодок.

   -- Не понимаю... -- после краткой паузы продолжил хозяин Белого дома. -- Вам живопись не мешает заниматься политикой, почему же вы думаете, что он...

   -- Да потому, -- подался вперед сенатор, -- что я увлекся живописью только в тридцать два года -- на больничной койке, а он с этим родился. Согласитесь, это не одно и то же. Нет, мальчик все продумал, кроме одного -- потому что если он и дальше будет отнекиваться от своего призвания, то через девять лет республиканцы просто выкрутят ему руки, заставляя баллотироваться в Конгресс. Ради него надеюсь, что он найдет альтернативу этому шагу.

   -- Но, может быть, ему и правда суждено стать президентом.

   -- Не в этом мире, -- покачал головой сенатор.

   Опыт четырех десятилетий общения с прессой не обманул ветерана Сената, и утренние газеты на целую неделю сделали Роберта знаменитостью. Старый Джон Томпсон сиял, гордясь внуком, и повесил газету с фотографией Роберта над своим столом, а потом встретил его с такой помпой, словно юноша положил на лопатки всех демократов за раз. Успокоенный радостью деда, Роберт слегка расслабился, и вот тут его поджидал сюрприз.